– Вы напрасно таитесь от сына. Он взрослый, умный человек и пойдет вам навстречу, постараясь лишний раз не травмировать вам душу из-за встреч с родней…
– Дело не в этом. Он больше грек, чем настоящие греки. Семья – все для него! Я не смогла разочаровать его в восемнадцать лет, а сейчас, когда столько времени прошло, меня вся эта сложная семейная ситуация уже не так волнует.
Если бы Никос не был бесчувственным болваном, подумала про себя Маджи, то давно бы кое-что понял.
– Все равно, я считаю, вам стоит объясниться с сыном.
– Ни в коем случае, девочка. Я бы и тебе не рассказала, если бы знала, как ты прореагируешь… – Дороти выпрямилась и заговорила твердым голосом: – Постарайся сделать меня сегодня как можно эффектнее. За ужином хочу выглядеть лучше Аспасии. Пусть позлится и позавидует. Мое превосходство хотя бы в этом придаст мне силы…
И Маджи постаралась. Дороти выглядела весьма привлекательной леди – с зачесанными наверх волосами, со сверкающими в ушах и на шее бриллиантами, в классическом светло-голубом крепдешиновом платье, скроенном так, чтобы подчеркнуть ее все еще по-юному стройную фигуру.
Сама девушка вырядилась в свое единственное вечернее платье, купленное в маленькой комиссионке в Лондоне, – простенькое, со скромной вышивкой на лифе и подоле, оно обтягивало Маджи как перчатка, и только благодаря разрезу до бедра в нем можно было свободно передвигаться. Свои длинные рыжие волосы она подобрала на затылке, оставив лишь несколько локонов, ниспадавших на плечи. Обычно Маджи почти не пользовалась косметикой, но сегодня дала себе волю: тени, тушь на ресницах, румяна и тому подобное – и знала, что выглядит великолепно.
Поддерживая хозяйку под локоть, девушка ввела ее в столовую. Они опоздали преднамеренно. Дороти не желала рассиживать с другими членами семейного клана за аперитивами с непременной светской болтовней.
Никос Костаки стоял во главе стола, беседуя о чем-то со своей теткой и двумя мужчинами, которых Маджи видела впервые. Когда они вошли, он поднял голову и улыбнулся.
– Рад, что ты все же присоединилась к нам, мама. Мы уже начали волноваться. – Он в упор посмотрел на девушку, окинув ее взглядом с ног до головы, усмешка скривила его губы.
Маджи догадалась: он нарочно дразнится, и приложила максимум усилий, чтобы не покраснеть.
– Вы очаровательны. Такой результат, по – видимому, требует массы усилий и времени, – манерно растягивая слова, проговорил Никос. – Но если ухаживать за мамой и за самой собой слишком хлопотно, скажите об этом прямо, мисс Смит.
– Вовсе нет, мистер Костаки, – огрызнулась Маджи. Называя ее по фамилии, этот выродок явно указывал ей на то место, которое она занимает в изысканном обществе гостей. Но как он смеет с таким оскорбительным сарказмом намекать, чтобы служанка ни на секунду не забывалась! И в то же время Никос демонстративно представил девушке новых гостей, прилетевших, очевидно, на вертолете, звук которого она недавно слышала, когда в своей каюте выбирала платье к столь торжественному случаю.
Высокий светловолосый англичанин лет тридцати по имени Рой Бартон оказался помощником Никоса. Пожилой же грек Рондарис – главным бухгалтером его компании.
Итак, на вечеринке собралось девять человек. Маджи вздохнула с облегчением – не имея пары, она может держаться в тени, особенно не привлекая к себе внимания. Но получилось не совсем так.
Все заняли места за большим прямоугольным столом. Никос, естественно, сел во главе, усадив по правую от себя руку мать, слева – Элизабет. Дороти оказалась рядом с Рондарисом, далее следовала Аспасия с мужем. По другую сторону стола, крыло которого возглавляла Элизабет, разместились Медея, потом Рой Бартон и, наконец, самой последней Маджи.
– Нам явно не хватает одного кавалера, – весело хохотнул муж Аспасии, окинув взглядом собравшихся.
– Один хороший мужчина стоит дюжины, – отозвалась Элизабет, кокетливо тронув рукой с ярко накрашенными ногтями плечо Никоса Костаки.
Маджи невольно скривилась. Теперь понятно, почему тот обратился к ней столь официально.
Явилась его подружка, и он сразу установил для наивной Маджи жесткую дистанцию, чтобы не забывалась.
