Но и этого им было мало. Пока медицинские машины жужжали и чавкали, получив образчик и сравнивая его с имеющимися в их базах данными, в стене кабинета распахнулась круглая дверца, кресло превратилось в койку и въехало в цилиндрическую камеру.
Я, как и все на Земле, начиная с раннего детства, несколько раз в положенные сроки проходил процедуру снятия объемной карты структур головного мозга. И последний раз совсем недавно, сразу после завершения последнего рейса, так что никакой медицинской необходимости повторять ее меньше чем через три недели быть не могло!
«Да, но карта мозга – еще и самый надежный способ идентификации личности,- сообразил я,- Департамент «К» хочет быть уверен, что я – это я… Дьявол! Во что же это я вляпался, сам того не подозревая?»
Пока аппарат сканировал мой мозг и строил его трехмерную модель, я пытался сообразить, в чем я мог быть виновен. Но мне не в чем было себя упрекнуть! Я был чист перед человечеством и перед руководством Космофлота!
«В конце концов, мне нечего опасаться,- убеждал я себя.- я честно служу своей Родине, конечно, всего двадцать лет, но служу хорошо! Меня ценят и уважают в Космофлоте, что подтверждает моя карьера. Кому еще за всю историю Военно-Космических Сил Земли в таком молодом возрасте доверяли командовать кораблем класса А? Все остальные капитаны подобных кораблей вдвое-втрое старше меня, но я честно заслужил это право и оправдал оказанное мне доверие. И если отбросить ложную скромность, мои родные и близкие гордятся мной не только за отличную службу Земле, они гордятся тем, что в семье есть кавалер ордена «Пурпурная Звезда»!…
И тут я, наконец, сообразил, чем запятнал свой мундир и свою честь, что я скрыл от руководства и человечества: «Альфьюрит! Билли проговорился!»
Но упрекать Билли я не мог. Скорее всего, он не просто проговорился, а поступил как достойный гражданин. А я решил скрыть, утаить от всех огромную научную и материальную ценность! Конечно, я сделал это исключительно по своему легкомыслию! Но руководство, видимо, решило, что это – ПРЕСТУПЛЕНИЕ и что двигали мной некие корыстные мотивы… И теперь я понесу заслуженное наказание! Но не это главное! Я представил себе позор, который обрушится на меня и на всех моих родственников… Более того, я останусь в памяти потомков не как герой, и даже не как обычный преступник, а как «человек, который… на Достояние Человечества»… Это страшнее любого наказания! Мгновенно я покрылся холодным потом.
– Александр Владимирович, что случилось? Вы плохо себя чувствуете? – озабоченно поинтересовался заглянувший в цилиндрическую камеру врач в зеленом.
Я пробормотал:
– Все в порядке. Акклиматизация, наверное. Я недавно из рейса.
Как во сне я дождался окончания тестовых процедур. Машина сообщила, что я – это я. Врач, что работал за пультом, попросил мое удостоверение, и машина что-то записала на пластину. Затем мы все втроем вышли из кабинета, и медики проводили меня до двери, через которую я сюда вошел. Мне показалось, что молодые люди смотрят на меня с каким-то нездоровым интересом.
«Кто и что ждет меня за этой дверью?» – подумал я, открывая ее. За дверью никого не было.
– Что дальше? – спросил я в пространство.
– Александр Владимирович, ваш дальнейший маршрут записан на вашей пластине,- ответил у меня за спиной один из медиков, кажется, тот, что в зеленом халате.
– И что, я поеду один?
– А что, вы еще не пришли в себя? Вы не очень хорошо себя чувствуете? – встревожились врачи.
– Нет-нет, уже все прошло,- медленно выговорил я.
«Кажется, слава Богу, дело не в альфьюрите,- начал я потихоньку соображать,- А поскольку на мою пластину записан, видимо, маршрут следования в Департамент «К», значит, этот Департамент находится не на территории Управления». Угроза суда и позора нанесла, похоже, тяжелый удар по моим мыслительным способностям.
Все тот же дежурный охранник – прошло всего-то полчаса от силы – молча взял мое удостоверение, не глядя, отметил его в машине и также, не глядя, вернул его мне, поскольку занят был изучением на сетевом мониторе таблицы футбольного турнира. Если бы со мной было что-то не в порядке, машина заблокировала бы выход, но он был открыт.
