— Я слушаю вас, — сказал Ропур, избегая взгляда ученого. Часто он еще до того, как пришедший заговорит, знал, о чем его будут просить, и сейчас чувствовал что-то необычное.
— Мне надо увидеться с Главным Ведущим Дороги! — требовательно проговорил Фиер. Голос у него был высокий, горловой, и Ропуру почудились в нем трагические нотки певца из «Плача».
— Ровной Дороги! — ответил Ропур доброжелательно.
— Ровной Дороги! — отозвалась Мина и покраснела. Она быстрее мужа почувствовала упрек.
— Ровной Дороги! — сказал ей вслед, как отмахнулся Фиер. — Мне необходимо увидеться с Главным Ведущим!
Странная пара очень заинтересовала кона Ропура. Он пригласил гостей присесть, нажал клавишу внутренней связи и заказал три бокала тонизирующего напитка из орры — древний знак того, что гость тебе интересен.
Пришедший кон не ожидал такого приема. Усадив Мину, он в третий раз повторил свою просьбу, на этот раз именно тоном просьбы.
— Но если вам нужен Главный Ведущий, уважаемый кон, то не проще ли обратиться к нему? Вы же знаете, что любой грассианин может…
— Знаю, — перебил Фиер. — Но тогда нужно письменно изложить причины, и потом ждать, сочтут ли их достаточно важными. А я…
— Абсолютно правильно, уважаемый! — Кон Ропур намеренно не дал Фиеру договорить. Высокий пост, занимаемый Ропуром, требовал уважения. — У Главного Ведущего слишком много дел, и он не в состоянии выслушивать всех без разбора. Но, между прочим, таков порядок обращения и ко мне, кон!
— Но вы принимаете и просто так. Об этом говорят в Орте на каждом углу, — еще сбавил тон Фиер.
Звякнул колокольчик. Кон Ропур прошел в угол, распахнул дверцу и достал оттуда три чуть подогретых бокала напитка. Первый он с легким поклоном вручил Мине — это не было показным уважением к «несущей жизнь»: сам кон Ропур пока не подарил Дороге нового Идущего. С бокалом в руке Фиер окончательно утратил напор и растерянно посмотрел на Мину. Ропур пришел ему на помощь:
— Вас смущает срок рассмотрения прошения?
— И это тоже. Но главное, что прошение будут читать многие.
— Не более пяти.
— И этого много. Мое сообщение перевернет Грассу.
Кон Ропур почувствовал раздражение. Два раза он уже поддержал подобные проекты. Но в первом случае Медицинский центр отверг «Эликсир долголетия» после испытаний, приведших к массовой гибели кротких пушистых монтов, на которых в Грассе издревле практиковались медики. У самого Ропура дома тоже жил ручной монт, и Ропур любил, держа его на коленях, погружать пальцы в голубоватую, теплую шерсть. А во втором случае Ропура спас только положительный отзыв экспертов Инженерного центра. Ужас «Росского взрыва» до сих пор заставлял его кричать по ночам. Цветущая, зеленая Росса превратилась в развалины, вызвав массовый приток неофитов в храмы Учения, — многие и так косились на научные центры. И хотя уроки пошли впрок, кон Ропур все равно выслушал бы Фиера, ради умоляющих глаз Мины.
— Вы работаете в каком-то центре?
— Да, я работаю в третьем научном центре у кона Мала.
Это была весомая рекомендация. Среди ученых не установилось единого мнения о причинах исчезновения Дара. Кое-кто, правда, тайно, даже подвергал сомнению само его существование. Ропур, как и большинство Ведущих, считал, что причины надо искать не во внешних условиях и уж, конечно, не в происках легендарного Рука, а в самих грассианах. Третий научный центр занимался вопросами физиологии и наследственности.
— Кон Мал, кон Мал… — Ропур попытался вспомнить это имя. но оно ему ничего не говорило. В Совете Ропур руководил устройством социальной сферы и нечасто встречался с миром ученых.
— А почему ко мне приходите вы, а не руководитель? Согласитесь, за работу центра несет ответственность он.
— Мы с ним разошлись, — через силу заговорил Фиер. — Он считает, что это преждевременно и недостаточно проверено.
Фиер мямлил и избегал прямого взгляда. Ропуру показалось, что он не уверен в своем открытии. Но, посмотрев на Мину, Ропур понял: ученый просто разочарован, что натолкнулся не на заинтересованность и особое внимание, а на то, на что, очевидно, наталкивался не раз. На лице напряженно слушавшей Мины это отражалось ясно. Ропуру стало не по себе, у него и в мыслях не было подвергать сомнению право Фиера на обращение к нему.
