Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть - страница 50
И, обдумав, а мысли очень быстро двигаются в этот момент, и мыслишь четко, ясно, быстро — блестяще, буквально, я начал понимать, что в этом мире, собственно, уже нечего делать мне, и развивать чувство одиночества дальше, до каких-то кризисов, не имеет смысла. И не нужно, вредно. Мгновенно я вспомнил, что в детстве летал. И что, бывало, я хотел прилететь к Богу. И что, когда я летал и пытался прилететь к Богу, я взглядом мерил расстояние от себя до Земли, и в какой-то момент пугался высоты. А что само чувство испуга наполняло меня как бы каким-то грузом, который тянул меня к Земле. Я тут же оказывался на Земле, в безопасности… Но оказалось, что это чувство, вот состояние, оно весьма близко к сонному. Только уж очень, как сказать… расширенно. Сны такие вот не бывают. Не были у меня никогда.
В результате я решил, что нечего мне здесь пока делать. Пока. Может быть, что-то по каким-то причинам надо будет… пока я ничего не могу сделать. А вот к Богу лететь надо, потому что в этой ситуации я понимал, что только Высшее Существо, в первую очередь Бог, может мне определить мое дальнейшее существование и действование. И я, единственно, что четко отдавал себе отчет, что на Землю я больше смотреть не буду. Потому что, как и в детстве, чувство самосохранения не позволит мне оторваться от Земли. Поэтому, я понимал, что я могу летать. Я взял, устремил свой взор, волю свою внутреннюю именно вверх, и решил, что я буду лететь именно вверх, и только вверх, и до тех пор, пока не долечу до Бога.
Я вот так протянул вверх (показывает), весь устремился вверх, и, не глядя никуда, я взмыл сквозь крышу, как какая-то ракета или снаряд, пущенный вверх. Я понимал, что Бог наверху, Бог на Небе. Что мне нужно только чувство именно вверх летящего, чтобы долететь. Это было какое-то особое чувство… Поэтому, я летел просто вверх, только к Нему, и с одной мыслью: «к Богу!»
И довольно долго летел. И краем как бы слуха, краем глаза я видал, что я пролетаю некие какие-то обитаемые уровни. Прям вот так, вертикально пронизывал (показывает). Эти слои были не светлыми, темными, и на них кто-то обитал. Кто даже вслед меня показывал: «смотри, смотри, как летит». Кто-то даже: «лови, лови». Но я летел совершенно ни на кого не обращая внимания. Поэтому, как стрела или как пуля, пронзил эти слои, и дальше было чистейшее, как сказать, состояние пустоты, темноты и пространства, в котором я все наращивал и наращивал скорость.
И в какой-то момент вдруг я увидал, что есть, там вот, наверху, некая граница. Потому что что-то начало просвечивать. Я довольно быстро прилетел к этой границе. Полетел и увидал, что это граница между светом и тьмой. И она довольно ощутимо видима. Реально видима, да. Там вот свет, а здесь тьма. Как это все, не могу сказать, но такое я видал. И я, туда ворвавшись, влетев, остановился. Потому что свет меня буквально пронизал насквозь, и я почувствовал совершенно другое состояние. Состояние прибытия домой. На какую-то свою Родину, которую я раньше не знал, предполагая, что моя Родина — это Земля. И более того, Родина — СССР. И конкретный дом, конкретный город. Но здесь есть другая Родина, куда более могущественная. Что эта Родина — область светлого такого, тут. И настолько это было убедительно, ясно, что доказывать даже не надо было ничего.
Я только одну мысль подумал, что раз это так, то я здесь и останусь жить. Вдруг я увидал, что стою на некой земле. Земля эта была — желтый песок, очень приятный, как бы сказать… И что я куда-то сейчас пойду, и что где-то что-то найду. Но в этот момент я вдруг услышал голос, Который задал мне вопросы. Вопрос в виде слова. Оно, как бы, имело объемные конфигурации. Какие-то объемные формы такие. Оно приблизилось ко мне, и вошло в меня. Как это объяснить? И я увидел, что это слово наполнено глубочайшими смыслами. Всем телом я это воспринимал: и слухом, и глазами, и всем.
Оно вошло в меня, оно имело колоссальный смысл внутренний, и энергию к реализации этих смыслов. Как они будут реализовываться, это я совершенно не понимал тогда. Но оно вошло в меня, и я сразу понял весь смысл слова. Слово имело в себе смыслы. Я могу сейчас до бесконечности рассказывать, варьируя или перебирая эти смыслы, но четкость восприятия была абсолютная. Для моего существования абсолютно исчерпывающая. Это — достоин ли ты быть здесь? А можешь ли ты быть здесь? А хочешь ли? А что у тебя есть для того, чтобы быть здесь? Кто за тебя поручится, чтобы ты был здесь? И масса-масса других вариантов.
