И потом, как будто, я — оп, и в коридоре нахожусь. Я видел маму, которая прижалась к папе, и я увидел, что они искренне меня всегда любили. Что все, что они работали, они старались для меня и брата. И я видел, как родители, как мама плакала, папа плакал сидел. И мама заплакала. Она билась, вырывалась из рук отца, и папа ее держал. Но врач стоял в стороне, не подходил к ней, и разговаривал с кем-то по телефону, там. И все. От меня уже через три минуты с небольшим отошли в сторону. Ну, уже все, — врачи сказали. Меня накрыли.
И тут, только отошли они, когда у меня забилось сердце — я не помню этот момент. Это мне уже врач рассказывал. Но, говорят, как только отошли они, у меня тут же забилось сердце. Вот тогда я вернулся к жизни.
Но я хочу вам рассказать то, что я видел после того, когда я ушел из больницы. Я прошелся по больнице. Меня, как будто, никто не замечал. Ну, я так подумал: «ну, наверное, все заняты» (улыбается). И потом, как будто, я прошел по коридорам до конца, и, как будто, свет яркий, и, как будто я моргнул — хоп — и я очутился дома. Потом моргнул — я очутился там среди школы. Потом я моргнул… как будто ежесекундно все это было… я, как будто, побывал во всех своих местах, где мне больше всего нравилось. И в хороших, и в плохих. Ведь когда я гулял с этими «эмо» — неформалами, с другими неформалами, с людьми, с ребятами, с парнишками, и с девушками, и с парнями, вот, и я ж не думал, что это плохо. И поэтому эти места мне тоже все показались. Как будто, я там тоже с ними гулял, но, как будто, меня там никто не замечал.
И потом, я резко оказываюсь на каком-то большом-большом поле. Чистое, ясное небо, солнце светит. Я как будто летел… И вот это момент такой — я подумал, что это сон. Но это было настолько вещным, настолько реальным, что это даже не объяснить словами, наверное. Я, как будто, подпрыгиваю и пролетел там сколько-то вперед. Потом опять. На самом деле, я не летел. Я потом уже увидел крылья сбоку. Много крыльев, как будто, высокий такой, метра три с половиной, Я не понимал, кто это. Это я уже потом понял, что это Ангел. Это были Ангелы, это они меня катали на своих качелях, потому что мне это нравилось всегда. И они меня с двух сторон взяли. И был Ангел-Хранитель. Я его потом почувствовал, что он сзади меня. Ангел-Хранитель действительно у каждого есть. Он нас всех охраняет и дается самим Господом на то, чтобы он записывал каждое наше действие, каждый наш шаг и нас охранял тут же, одновременно. Он — наш путеводитель. И вот, эти Ангелы… у них не два крыла было, а у них, как будто, их много было. По нескольку крыльев было на одной и на другой стороне. Я не мог разглядеть их лица. Мне не показали конкретно их лица, но я от них чувствовал такую доброту, такую теплость. Я, как будто, дышал глубоко. Я понимал, что вроде я рот не открываю, а с ними говорю. И я понимаю, что там мне говорят, и так далее. Они мне много что рассказывали. И они показывали мне все мои картинки. Я, когда был маленьким, очень любил рисовать. И Господь дал мне дар — я рисую очень красиво. И вот эти все картинки, я в них во всех побывал, как будто. Все, что я рисовал. И потом они, как будто, понесли меня вперед. Меня возвысили так высоко, мне показали, как будто, весь мир… Когда меня поднимали, я сказал: — Ой, там, наверное, нет кислорода, я сейчас задохнусь. Мне говорят: — Не надо, это вы навязали себе, все хорошо, дыши глубже. Нет там такого, что, как будто, нет кислорода. Там — благодать! И я не понимал, почему они меня так катают…
И потом, они меня приблизили к городу. Город, который стоял как на облаке. Как будто бы поле заканчивается, тут горы кругом стоят огромные. Как картинки, которые я рисовал. И прямо вода такая чуть-чуть рябит. И впереди облако, как будто, прямо на воде. Это было далеко, на самом деле. И на этом облаке был огромный-огромный город. И мне показалось, что, как будто, он из золота был. Он, как будто, весь блестел. Я так хотел туда подойти! Потому что видел, что там, как будто, дети летают, перед этим городом. Я видел всех молодых. Никого старым там не видел. И мой первый вопрос был: — А что, тут стариков нет, что ли? — Нет, — говорит, — тут всем до тридцати трех лет. Я так удивился, думаю: «И что, когда я буду старым, я тут что, буду молодым?» Я ведь думал, что это сон. А мне сказали: «Сюда нужно еще попасть»…
