Кроме Джино Сантерколе, среди мирных жителей десятого дома – Эмилио Джампримо, Пьеро Рабателли и Феличино-коммуниста – выделялся некий неистовый Вальтер, прозванный также «Заика». У него на каждого что-то было, никто не спасался, даже иногда он сам. Мы прозвали его «Критиком улицы Глюка». Споры не разжигались, если не было его; если же он был, их было трудно потом потушить. Его небольшое заикание было словно знак высшего качества в этом бросающимся из стороны в сторону наифе. Я наблюдал за ним, и его образ действий мне нравился, даже когда был направлен против меня. То же самое происходит у меня и сегодня с еще одним моим другом: Аттилио Контенте. Он занимается тем же, чем и Мемо, сбором лома, и в компании, считаясь самым сильным, он зовется «Скала». Что мне больше всего в нем нравится, это то, что когда он против тебя, он против тебя изо всех сил. И так во всех играх, в которые он играет. Например, если ты играешь в покер и проигрываешь, он, выигрывая, тебя не жалеет, наоборот, свирепствует, пока не увидит тебя полностью раздавленным. Потом, пожалуй, в большинстве случаев, проигрыш он тебе простит. Но пока, до того момента, он как камикадзе. Мне очень нравится играть, когда он есть, потому что с ним испытываешь настоящий боевой задор. Должен сказать, что и сегодня это компания, которая шутить не любит: Мики Дель Прете, Мемо Диттонго, Аттилио Контенте, Альфредо Фузарполи, прозванный «Чудесный», Винченцино Фальсаперла, прозванный «Побеждает рысий глаз», потому что, когда он делает фотографию, то сам никогда не попадает в кадр, Джанни Даллальо, Мариано Детто, Пино Дзаккарони, по прозвищу «Платиновый зуб», Валерио Крещини, Луиджи Равазио, Пинуччо Пьераццоли, Энрико Чернуски, Диего Баудини, Пробо Галлуцци, прозванный «Курица», Роберто Буссеи, Джино Паван, Рафаэле Ди Сипио, по прозвищу «Раф», самый старший в компании, но на самом деле, наверное, самый молодой из всех. И другие, исчезнувшие, вроде Ренато Пенса. Все они настоящей чистокровной породы.
Но вернемся в одиннадцатый дом по улице Глюка. Там проживал Джордано, самый обыкновенный, спокойный тип, которого, однако, не хватало, когда его не было, и хотелось, чтобы он был. В двенадцатом, в привратницкой жили Джинетто и его брат Бенвенуто, на третьем этаже жил Луиджи, а на втором – Эннио-скряга. Эта его болезненная скупость делала его еще симпатичнее. Но звездой двенадцатого дома был Джинетто. История его жизни была бы, наверное, самым захватывающим романом нашего времени. На углу улицы, в «Кафе Трабакки» роскошная Изиде, блондинка типа Джин Харлоу, не раз плакала из-за него.
Но самым крутым домом, вне сомнений, был дом номер четырнадцать. На третьем этаже жили Романо и Роберто Скуратти и три их сестры, три кокетки, одна лучше другой: Джина, Биче и Аугуста. Аугуста была помолвлена с Риком Батталья, и она его бросила, когда он стал знаменитым киноактером. Вы его помните по их с Софией Лорен фильму «Женщина с реки» и многим другим лентам, в которых они снимались вместе. А на втором этаже был еще один Адриано, которого, чтобы отличить от меня, прозвали «Адриано-боксер». О нем, уже чемпионе Ломбардии по боксу, много говорили. На четвертом этаже Аристиде, симпатичный парень, который вечно смеялся. На пятом – Джулиано, еще один симпатичный парень, не смеющийся никогда. А на другой лестнице – братья Пилон, два молчуна. И, спускаясь вниз: Джанкарло Рулои, Луиджина, Клаудио, Джанкарло Фави, сестры Гамбато, Ириде и Аннамария. И Витторино, тот что с маслом, который был лучшим, потому что он доставал его во время войны, и до сих пор остается загадкой, где он его брал. Дело в том, что он был единственный в Ломбардии, у кого оно было, и мы, улица Глюка, были в привилегированном положении: ведь у нас было масло! Но самые замечательные экземпляры были уже на первом этаже: под портиком Серджо Каваньера, в привратницкой Витторио Чела, и между ними, в углу двора некто Адриано Челентано, который позже стал самым знаменитым из всех.
Ириде и нахальство
На улице Глюка было много девушек, были и красивые. В особенности я помню одну, но не думаю, что она что-либо когда-либо замечала, нет. Возможно, теперь, читая эту книгу, она будет удивлена. Она жила на четвертом этаже в четырнадцатом доме, где жил и я, и звали ее Ириде Гамбато. Она была венецианка. Их было две сестры, Ириде и Аннамария. Ну, на улице все на них заглядывались, на этих девушек. Но на Ириде больше, и я в том числе. Она была на два-три года старше меня. И я думал: «Ну как же мне сблизиться с ней, как ее коснуться или поцеловать, даже если потом не будет больше ничего?». Ну, я хотел найти способ, несмотря на то, что она была старше меня, осуществить это. Однако у меня это никак не получалось, хотя мы столько раз болтали друг с другом. Я не мог найти предлог. Это оставалось как надежда, которая должна была сбыться с минуты на минуту, и которая так и не сбылась, также и потому, что потом я поменял улицу, уехал, а она вышла замуж и имела детей.
