Он направился прямо в больницу Джона Рэдклиффа в Хедингтоне. Было уже поздно и совсем темно, но ему хотелось узнать, как чувствует себя девушка.
Приехав в клинику, он с невероятным трудом нашел потерпевшую. В полиции не сказали ее имя, и ему пришлось долго ждать в огромном приемном отделении, пока медики пытались найти безымянную жертву несчастного случая. Наконец ему сказали, что она находится в палате на шестом этаже. Естественно, они не могли сообщить о ее состоянии или о последствиях травмы.
Направляясь к лифтам, Уэллес чувствовал, как тяжесть давит на его плечи. Еще никогда он не испытывал ответственности за причинение кому-нибудь вреда, а то, что все произошло совершенно случайно, мало его утешало.
Перед кабинкой лифта две женщины с большими букетами цветов взглянули на преподавателя, молча стоявшего рядом.
Высоко же им пришлось поднимать голову! Одна из женщин, средних лет, с слегка располневшей талией, искоса взглянула на другую, более молодую и худощавую копию себя самой. Очевидно, мать и дочь.
У матери чуть дрогнули губы, когда она заметила нескрываемый интерес в глазах дочери.
Она не могла осуждать дочь. Ей самой всегда нравились высокие мужчины, а этот прямо возвышался над ними обеими. К тому же у него был потрясающий цвет волос. Они казались почти белыми, но это не была седина старого человека. Нет, они были с каким-то необычным оттенком, цвета старого золота. Густые и хорошо подстриженные, они не скрывали прекрасную форму его ушей, высокий лоб и сзади спускались на шею.
Он стоял, глядя прямо перед собой. Мать и дочь, каждая со своей стороны, смотрели на его классический профиль. Его брови, такого же золотистого цвета, сходились над глазами, которые…
Дверь лифта раскрылась, и обе женщины быстро шагнули вперед.
Гидеон вежливо посторонился, чтобы пропустить дам, и они, войдя в просторную кабину лифта, повернулись и наконец оказались с ним лицом к лицу.
Старшая из женщин чуть слышно ахнула. Она ожидала увидеть голубые глаза у мужчины со светлыми волосами, но не такого же голубого цвета!
Дочь полусердито-полунасмешливо взглянула на мать.
Та покраснела, словно школьница.
Гидеон ничего этого не заметил. Он просто вошел в лифт, повернулся и посмотрел вниз на молодую женщину:
– Какой вам этаж, леди?
Дочь, старавшаяся сказать матери взглядом: «Пожалуйста, не ставь меня в неудобное положение!» – опомнилась и уставилась на него. И тоже ахнула.
Одно дело сохранять достоинство, разглядывая незнакомого человека на расстоянии в несколько футов. И совсем другое – обнаружить рядом с собой богоподобного гиганта, смотрящего на тебя глазами, сияющими голубым неоновым светом.
– Какой вам этаж, леди? – вежливо повторил Уэллес.
– Пятый, пожалуйста, – сухо сказала мать, к которой вернулось самообладание и чувство собственного достоинства.
Она смогла предостерегающе взглянуть на дочь: «Без глупостей!»
Гидеон машинально улыбнулся и нажал кнопки пятого и шестого этажей. За его спиной мать и дочь многозначительно переглянулись. Выходя из лифта, они понимающе улыбались друг другу.
Лифт поднялся на последний этаж, и Гидеон глубоко вздохнул. Он приготовился к самому худшему.
Но его сознание говорило, что надо рассчитывать на лучшее. Женщина свободно дышала. Пульс бился четко. Врачи не обнаружили переломов, а «травма головы» вполне могла означать простое сотрясение мозга, а не серьезное повреждение.
Но гуманность его натуры заставляла беспокоиться. Что, если у нее образуется тромб и она умрет? Или навсегда останется умственной калекой?
Когда Уэллес подошел к посту дежурной медсестры, у него вспотели ладони. Пришлось незаметно прочистить внезапно пересохшее горло.
Сестра Клер Филдинг подняла голову и увидела мужчину, уверенно направлявшегося к ней. Он был одет небрежно, но очень хорошо, в серых брюках и черной трикотажной рубашке. Его черный замшевый пиджак остался в полицейском участке, он забыл его взять.
– Добрый вечер. – Гидеон снова машинально улыбнулся.
Эта полуулыбка была самым простым и легким способом проявления дружелюбия, он постоянно неосознанно прибегал к ней.
