— Араван, ты запомнил, что я тогда сказала?
Эльф кивнул и многозначительно поднял бровь, а Фэрил, глубоко вздохнув и сделав продолжительную паузу, произнесла:
— Бэйр рожден вопреки судьбе. Он будет Скитальцем по Мирам.
— Как ты это узнала?
— Додона сказал мне: «С тобой та, что подарит надежду миру».
Араван сосредоточенно свел брови.
— Да, я помню, — сказал он, глядя на Фэрил.
— А со мной в этом путешествии была Риата. И она родила ребенка — невозможное свершится — того, и я верю в это, кому предначертано стать надеждой мира.
Араван задумчиво кивнул:
— Получается, что предсказаний два. А ты ведь говорила, что их больше.
— В одном из видений, Араван, присутствовал всадник — то ли человек, то ли эльф — с соколом на плече и чем–то блестящим в руках.
— Чем–то блестящим?
— Я не могу уверенно сказать, что это было. Я смотрела на всадника и сокола, и видение растворилось и исчезло, а рассмотреть, что сверкало в руках всадника, я не смогла.
Араван тяжело, как после долгого бега, вздохнул:
— Получается, что предсказаний три. Или больше? Фэрил склонила голову, как бы подтверждая его слова:
— Последнее предсказание я лишь слышала — это предсказание Раэль о мече.
Глаза Аравана широко раскрылись, и он произнес:
Мерцающие птицы, серебряный клинок!
Встает заря, и вам пора на землю возвращаться.
Смотрите — эльфы в боевом строю
Готовы до последнего сражаться.
Задуют ветры смерти, и безжалостное зло
Обрушится на мир, неся с собою скорбь и муку.
Но ни Адон великий, ни печаль, ни слезы
Зла страшного не остановят руку.
Слушая Аравана, Фэрил сцепила пальцы так, что костяшки побелели.
— Это страшное предсказание, — промолвила дамна.
— И ты уверена, что оно связано с предыдущими?
— Да, мне кажется, что все они связаны друг с другом. Риата родила Невозможного ребенка, который будет Скитальцем по Мирам и вернет серебряный меч на Митгар в тот момент, когда великое зло принесет в мир горести и несчастья.
Они снова замолчали, невольно прислушиваясь к голосу реки. Ястреба в небе уже не было видно. Наконец Фэрил нарушила молчание:
— В мириадах видений, мелькавших на плоскостях кристалла, я видела будущее или что–то такое, во что я верю. И кто знает, сколько может существовать еще других предзнаменований; видений, которых я не рассмотрела, поскольку все они мелькали передо мной одновременно?
Араван нахмурился и сжал губы.
— Да, все обстоит именно так, Араван, — произнесла Фэрил, — ты ведь и сам говорил о коварстве предсказаний.
Эльф вздохнул, его голова медленно опустилась на грудь.
— Тем не менее, Фэрил, мне думается, многое из того, что ты предполагаешь, верно. Возможно, Бэйр и в самом деле Скиталец по Мирам, Рассветный Всадник, тот, кто принесет в мир серебряный меч. Но кто скажет, как все это произойдет… и когда? Нам не дано это знать. Поэтому я не могу прекратить поиски Рассветного меча и желтоглазого убийцы Галаруна — я дал клятву.
Они снова надолго замолчали; потом Араван спросил:
— Рассказывала ли ты о предсказаниях Риате и Урусу? Фэрил отрицательно покачала головой.
— В таком случае я прошу тебя поделиться с ними своими предположениями, поскольку последствия умолчания могут быть ужасными.
— Последствия могут быть не лучше, если я поделюсь своими догадками, — ответила Фэрил. — То, что я расскажу, наверняка сделает более ясным и определенным воспитание Бэйра, но кто может сказать, будет это к лучшему или к худшему? Только не я, Араван. Только не я.
— И не я, Фэрил. К тому же учти, в знании — сила, в незнании — слабость. Поэтому всегда лучше знать хоть что–то, чем не знать вообще ничего.
Фэрил, соглашаясь с ним, медленно опустила голову.
Некоторое время они сидели молча; река шумела в нескончаемом беге к морю, ястреб, поднявшись из травы, летел, неся в когтистых лапах наполовину съеденного зайца. Араван, глядя на хищника, сказал:
— Завтра я отправляюсь в путь.
— И куда?
— На восток…— После короткой паузы он продолжил: — Тогда Стоук почти ответил на мой вопрос об Идрале — махнул рукой на восток.
— Но, Араван, ведь к востоку простирается целый мир. Араван пожал плечами:
