Вернувшись домой, она быстро переговорила с няней Итана и поспешила в его комнату, где долго стояла у кроватки сына и с любовью смотрела на него.
— Я люблю тебя, мой дорогой, — прошептала Камилла, мягко убирая черные завитки с его лобика. — Ты очень похож на своего папочку, — с тоской добавила она.
Ей вдруг захотелось, чтобы рядом с ней стоял Ноа и они вместе могли любоваться их сыном.
Она не понимала, откуда возникло такое желание, но знала, что ему никогда не стать реальностью.
Камилла тихо вздохнула и на цыпочках вышла из детской. Она решительно зашагала в свою спальню и достала из ящика комода сверток, который передал ей Тан. Усевшись в кресло‑качалку и сбросив туфли, она повертела его в руках, пытаясь развязать бечевку.
Камилла понимала, что ведет себя глупо, но ей не хотелось разрезать упаковку, чтобы она оставалась такой же, какой была в руках Тана. Этот сверток был последним связующим звеном с братом. Камилла до сих пор не смогла смириться с мыслью, что Тана больше нет, и ужасно скучала по нему.
Когда узел на бечевке наконец поддался и бумага была развернута, Камилла обнаружила в ней небольшую коробочку, в которой лежал еще один маленький сверток в такой же коричневой бумаге, а под ним белел конверт, подписанный ее именем. Когда она развернула сверточек, ей на колени упал браслет в виде золотой цепочки, который казался затертым в приглушенном свете ламп. Она прижала его к щеке, смахнув слезы, открыла конверт и достала оттуда письмо.
«Камилла, если Ноа передал тебе это письмо, значит, я не вернусь домой, и наихудшие из твоих страхов сбылись. Хотя если бы мне предложили выбрать еще раз, я бы все равно пошел служить в армию.
Надеюсь, ты изменила свое отношение к образу жизни Ноа. Я бывал у него на ранчо и могу поклясться, что оно совсем не такое, как у нашего дедушки. Съезди и увидишь сама. И Ноа — не азартный игрок, как твой дед, который плевать хотел и на свой дом, и на своих внуков, то есть на нас. Ты переживаешь насчет его властного характера, но ты сама — сильная женщина и можешь постоять за себя. Ты сознательно лишаешь себя возможности быть счастливой, но не лишай ее своего ребенка. Итан должен знать своего отца.
Сестренка, хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду любить тебя. И мне очень жаль, что я не смогу видеть, как растет твой маленький мальчик, и не смогу быть частью его жизни. Надеюсь, я внес свой небольшой вклад в то, чтобы он жил в безопасности и в свободе в нашей стране, как жили мы с тобой.
Крепко обнимаю тебя и моего маленького племянника. Пожалуйста, не скрывай от него чудесного человека и верного присяге солдата, которым является его папочка. Малышу нужен отец. Ему нужны вы оба, чтобы он рос в семье, где есть папа и мама.
Этот браслет я купил, думая о тебе. Он не новый, но очень красивый.
Тан Уорнер, командир батальона рейнджеров армии США».
Дочитав последнюю строчку, Камилла обхватила голову руками и зарыдала.
— Мне так тебя не хватает, — сквозь слезы прошептала она.
Потом она еще долго сидела и смотрела невидящим взглядом прямо перед собой, обдумывая слова брата.
— Прости, Тан, но я не могу, — покачала головой Камилла. — Я не могу сказать ему. Итану хорошо и без отца. Если я признаюсь Ноа, он начнет делать все по‑своему и не будет считаться со мной. Он сломает мне жизнь.
Она тяжело вздохнула и решила, что будет по возможности избегать Ноа, а потом ее плечи поникли, когда она вспомнила, что завтра на свадьбе Вивиан и Майка ее ждет еще одна встреча с ним.
Для свадебного торжества солнечная погода оказалась как нельзя кстати.
В церкви собрались самые близкие друзья и родственники жениха и невесты.
Камилла, одетая, как и остальные подружки невесты, в черное коротенькое платье с декоративным воротником‑шарфом из белого шифона, шла по проходу и смотрела прямо перед собой. Она взглянула на Майка, стоявшего в другом конце прохода, а потом перевела взгляд на Ноа, который не спускал с нее глаз. Он был таким красивым в черном смокинге, что у нее перехватило дыхание. Когда‑то она думала, что станет его невестой и он будет ждать ее у алтаря.
