Вот, к примеру… — Рэд пролистнул досье — этот рабочий по фамилии Фальков, с розоватым неприметным лицом. С его мотивами, кажется, все ясно… Работал на химкомбинате, интересовался экологией. И угораздило его дать журналистке интервью: как нарушается на заводе техника безопасности, какой катастрофой грозит изношенное оборудование. Журналистке — жаренный материал, рабочему — повестка об увольнении. Теперь — ночной сторож, получает гроши, устроиться в мало-мальски приличную фирму не может. Как же, директор комбината — важный функционер «Единой Рабсии», он своим дружкам — директорам наверняка о Фалькове шепнул пару слов, так что нигде его теперь не примут. Ясно, что он решил примкнуть к нам. А чем он может помочь? С его неприметной внешностью, с днем, свободным от работы? Очень подойдет на роль связника, приносящего приказы от куратора подпольной группы к рядовым работникам… А что толкнуло в наши ряды эту милую блондинку? Перед взором Рэда предстало улыбающееся лицо Юли Истоминой. Так, филолог по специальности. Из интеллигентной семьи, увлекалась идеями феминизма. Дорожит своим человеческим достоинством. Вынуждена была устроиться секретаршей, закончив курсы по пользованию оргтехникой. Да, место секретарши — не самое лучшее для сохранения достоинства! Особенно когда толстопузый босс не дает проходу… В общем-то, та же история, что и с Фальковым. Отказала боссу, уволена без возможности найти новую работу. От идей о равноправии женщин перешла к идеям о социальном равенстве. Умная девушка — прекрасно поняла, что чего-то добиться можно лишь тогда, когда все угнетенные, по половому ли признаку, или по социальному — объединятся и потребуют справедливости. Хм… Выходит, она знает оргтехнику? Вот бы ее — в будущую подпольную типографию! А этот художник, с испитым лицом и сизым носом, куда лезет? Его-то что к нам привело? — Рэд недоуменно взглянул на фото Альберта Юрлова, скользнув взглядом по косичке и серебряному кольцу в ухе. — Хм… Действительно, вопиющий случай! Лучшего друга убили у него, когда набранные церковью ультраправые погромщики — их именовали в Рабсии «свинхедами» — разгромили атеистическую выставку «Осторожно, рабославие». Медвежутин открыто осуждал свинхедов, но тайно они поощрялись властями как «патриоты» Атеистическая выставка была в столице, с тех пор погромщики убили многих и многих. Однако не каждый способен задуматься о том, что в смерти друга виновата социальная реакция и правящий режим, который ее проводит. К примеру, вот этот… Юрлов… Списал все на судьбу, начал пить… Из этой пропасти его вытащили наши товарищи, указав на виновников бед и отвратив от губительной рюмки… А ведь пропадал человек! Художник… Что, если в рамки его картин заложить нелегальную литературу? Лучшего способа ее передачи и не придумаешь…
Рэд по привычке откинулся назад, забыв что он сидит на табуретке, и спинки у нее нет. Потерял равновесие, чуть не упал, но вовремя подставил ладонь, однако занозил ее о дощатый пол чердака. Улыбнувшись своей неловкости, он подумал: — Нет, так не годится. Людей слишком много, нужно нарисовать схему, и в каждую ячейку будущего подполья вписать имена людей, подходящих для той или иной работы. Потом бумажку я сожгу, запомнив содержание — но сейчас нужна наглядность. Пямять Рэда была фотографической, а мозг работал четко, как электронная машина. И вскоре на листе бумаги уже возникла схема, где от центра — командира и штаба — отходили три луча, к группам пропаганды, действия и документации. Все эти группы были связаны меж собой лишь через командира, их работники не должны были знать друг друга. Пустые ячейки с названиями различных работ начали заполняться фамилиями подходящих для этого людей…
Рэд любил работать именно так — в тишине, неспешно и последовательно, перемежая конкретику с широкими обобщениями. Иногда он уклонялся в последние, отвлекаясь от основной темы. Это был своеобразный защитный механизм, спасающий мозг от перегрузки. И потому Рэд, зная об этой особенности своего мышления, относился к ней снисходительно. Вот и сейчас, зацепившись за слово «подходящих», он постепенно сползал от практики к размышлениям философским.
