Президент: И тебе хочется быть главой такого государства??
НЕ Президент: Конечно! Это ж какой простор для деятельности! Все передохли, хуже теперь некуда, кто обвинит меня в том, что я разрушаю великую державу, когда даже вывеска ресторана «Великая Держава» покрылась копотью и наполовину обуглилась?
Министр внутренних дел: Не забывайте про внесистемную оппозицию, господин НЕ Президент, она вас не любит.
НЕ Президент: Эти люди еще живы?? Конец Света наступил, почему они не попали в Рай, со своими праведными лозунгами в защиту детей и пенсионеров, со своими митингами за свободу слова? Пусть сидят себе на облаке, пью манну и не скапливаются, мешая проходу граждан…
Министр культуры: Есть подозрение, что в Рай всех погибших оппозиционеров не пускает Патриарх, вроде как «если не мне, тогда никому»…
НЕ Президент: Его тело так и не нашли?
Министр внутренних дел: Нет, то казино практически испарилось во время бомбежки, извините. И все-таки оппозиция, господин НЕ Президент!
Не Президент: Она мне не страшна. Глупые дети, что они могут сделать? Пусть попробует кто-то из них выйти сейчас на Красную площадь, там из Мавзолея, спасаясь от радиации, труп Ленина убежал!
Министр внутренних дел: Понимаете, с последнего времени протестующие немного… мутировали. Радиация им теперь пофигу, глаза горят по-настоящему, а не от праведного гнева. У них есть стратегический запас печенек, а белые ленты более им ни к чему, потому что они сами бледные, как снег. Большинство из них вполне теперь может на практике осуществить популярный лозунг «Порвем за Конституцию»…
НЕ Президент: Что же, они так страшны?
Министр архитектуры и строительства (смотрит на часы): Сейчас узнаем… Помните, я говорил, что бункеру остался где-то час? Так вот, прошло 59 минут.
(27 день Апокалипсиса подходил к концу. Непроверенными на прочность оставалось еще 4 бункера).
02.02.2013 18:46 © Copyright: Виктория Морана, 2013
Она лежит, растянувшись на кровати, и томно смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Ее влажные губы приоткрыты, из груди вырывается призывный стон. Я наблюдаю эту картину, лениво прислонившись к стене. Красная атласная занавеска задевает мою щеку, убираю ее в раздражении. Девушка воспринимает мое движение, как жест нетерпения, и пытается раздвинуть ноги. Ох, вот, только не это!
Почему все они уверены, что я мечтаю с ними переспать? И это не потому, что 21 век, который «столетие разврата», так было всегда, при всех правителях — Калигула, император Чжэнде, Екатерина II. Даже в самые темные средневековые времена, когда девственность была единственным, что имелось у приличной девушки, кроме чумных волдырей подмышками, любая женщина, стоило мне явиться к ней, тут же предлагала секс! А они еще нас называют сексуальными монстрами, люди всех меряют по себе.
— Иди же ко мне, мой темный принц! Я вся твоя! — изгибается на постели девушка. Я даже не помню, как ее зовут, вот, такой я, блин, принц, ага. Марина? Магда? Мария!
— Иду, иду… — вздыхаю я. Спальня тонет во тьме, остатки кислорода выжигает два десятка свечей, горящих во всех углах и расславленных на столе, а так же на полу. Эта дура, ведь, женщина, ее что, не учили, что оттирать воск с поверхностей, с ковров и мебели — это чертовски сложно?
На стене над кроватью работает плоский телевизор, на его экране транслируется фильм «Носферату. Симфония ужаса». Ха! С 1922 года его не видел, надо же. В моих глазах мелькает интерес: я смотрел все фильмы по нескольку раз, но память моя не идеальна — особенно старые картины я подзабыл, а это почти как увидеть их в самый первый раз. С удовольствием устроился бы сейчас в кресле и досмотрел кино до конца, вот только гостья на черных простынях все никак не переставала стонать. Я же еще даже не подошел к ней! Надо бы закончить это дело быстрее, фильм назад отмотать не получится.
— Маша! — с мрачным выражением лица, я элегантно присаживаюсь на край кровати, не потрудившись даже снять рубашку.
— Зови меня Миной Харкер! — истерично требуется девушка, протягивая ко мне руки.
— Оригинально… — в темноте эта ненормальная не видит, как мои скулы сводит от скуки. — Мина, ты моя, мы будем вместе во тьме ночи, теперь я на веки твой властелин! — заявление вырывается скороговоркой, сколько раз я уже это говорил? Таких и чисел-то не существует в математике.
