Интересным случаем была Минни.
Энергия, с которой она исполняла свои обязанности, возрастала день от дня, и провалиться мне на месте, если однажды за спиной Греко я не поймал на себе её взгляд, отдававший Мэрилин Монро.
— Может быть, мы её уволим? — спросил я у Эль Греко, рассказав ему об этом.
— За что?
— Она мешает работе!
— Эта работа и так ни черта не стоит, — сказал он угрюмо. — У нас ничего не получается, Вирджи. Если бы ещё процесс развивался равномерно, в предсказуемом темпе. Но посмотри на неё. Она набирает скорость! Она сбросила пять лет за последние две недели.
— Ну, ей это не повредит, — сказал я сердито.
Он пожал плечами.
— В зависимости от того — где. Её нос? Он стал маленьким, как у пятнадцатилетней девочки. Волосы на лице? Они почти исчезли. Кожа? Ну, я полагаю, слишком молодой кожи не существует, не говоря, конечно, об оболочке зародыша, но… Погоди-ка!
Он уставился в открытую дверь.
Там стояла Минни и хихикала.
— Пойдите сюда! — скомандовал он громовым голосом. — Пойдите сюда, слышите! Вирджи, смотри на её нос!
Я посмотрел.
— Брр! — сказал я про себя.
— Да нет же! — закричал Греко. — Вирджи, разве ты не видишь её носа?
— Что за чушь. Конечно, я его видел. Длинный, крючковатый.
И тут я действительно увидел.
— Он удлинился! — прошептал я.
— Правильно, милый! Правильно! По крайней мере один изгиб восстановился. Видишь, Вирджи?
Я кивнул.
— Она… Она снова начинает стареть.
— Лучше! Гораздо лучше, — торжествовал он. — Это быстрее нормального старения, Вирджи. Значит, существуют и демоны, вызывающие старение!
Луч надежды!
Но он тут же погас. Конечно, Грек прав, но что толку было от его правоты!
Демоны старения действительно существовали. Мы изолировали их в некоторых из наших подопытных животных. До этого нам пришлось долго уламывать Минни, но в конце концов она согласилась и стояла смирно, пока Греко, ужасно ругаясь, брал у неё биопсию; Минни это совсем не нравилось и только вознаграждение в сто долларов смягчило её упрямство. Твёрдая углекислота заморозила кожу на её носу, а потом Греко скальпелем отделил тонкий лоскуток ткани от самого кончика. Грек немного поколдовал над лоскутком и к концу дня мы испытали его действие на некоторых мышах.
Мыши умерли.
Что ж, в некотором отношении опыт можно было назвать удачным: они умерли от старости. Но ведь всё-таки умерли. Действие препарата сказалось только через три дня, но зато оно было очень эффектным. Вначале это были молодые мыши, в полном расцвете мышиной силы. Когда же за них принялись новые демоны, они мгновенно стали дряхлыми и облезлыми — похожими на старых бездомных бродяг из Бауэри [район нью-йоркских трущоб], над которыми сказочная фея махнула по ошибке не той палочкой. А через два дня они были мертвы.
— Я считаю, что мы кое-чего добились, — задумчиво сказал Греко.
Но я этого не считал, и был прав. Смерть — это смерть. Мы могли убивать животных, делая их слишком молодыми. Мы могли убивать животных, делая их слишком старыми. Но сохранить их жизнь, раз уж демоны вселились в них, мы не могли.
У Греко появилась идея смешать оба вида демонов! Взять какое-нибудь животное, в котором уже есть демоны омоложения, и добавить к ним демонов, работающих в обратном направлении.
Одно время казалось, что из его идеи выйдет толк, — но только одно время. Недели через две та или другая разновидность демонов обязательно брала верх. И животные умирали.
С мышами это происходило быстро, с людьми — медленнее. Минни ещё жила, однако её нос становился всё длиннее и на лице опять появилась растительность. Однако цвет лица у неё стал прекрасным, а сгорбленная спина выпрямилась.
И тогда впервые за всё время мы начали читать газеты.
«Странная эпидемия в Элджине!» — вопила «Чикаго трибюн», а дальше описывалось, что в пригородах Элджина в Иллинойсе свирепствует неизвестная доныне болезнь, симптомом которой было помолодение.
«В Окленде заболевание „детская кожа“ поразило свыше 10.000 человек», — кричал сан-францисский «Экземинер». Нью-йоркская «Ньюс» обнаружила тысячи случаев в Бруклине. В Далласе целая больница была эвакуирована, чтобы освободить место для жертв нового недуга.
