Мать с дочерью не нашлись, что сказать.
– Наверно, на пятницу, – ответил сам себе жених, счастливо смеясь и глядя на наручные часики. – Я позвоню…
И они со священником поспешили из квартиры, Сашка весь в белом, как трудящийся дневной ангел, а поп в черном, как ангел сладострастных ночей… Между прочим, даже имени своего не назвал, не представился.
Важный какой.
3.
Прошла неделя – Сашка все не появлялся.
Мать вечером после работы спрашивала у дочери:
– Еще не решили, когда?
А Натка в ответ, пожимая плечами, смеялась.
– Зарабатывает!
В самом деле, свадьба свадьбой, а куда потом идти молодоженам?
Сашка обитает со своей матерью на окраине, в "полуторке", так называется квартира маленькая, с проходной узкой комнаткой. И конечно же, стеснять родительницу не хочет. А устраиваться в двухкомнатной квартире Калабутиных – да никогда! Он гордый. Натка сказала, что он заявил:
– Жених должен вести невесту к себе, а не на ее территорию.
Но чтобы заработать на новую квартиру, это сколько же надо потрудиться по чужим квартирам и дачам?! Говорят, нынче стоимость двухкомнатной больше полумиллиона. Может быть, Сашка снимет в аренду чужую пустующую квартиру, если не терпится связать судьбу свою и Натки.
Кто бы объяснил их планы. Но Сашка словно исчез из города, только иногда звонит невесте, видимо, смешит, потому что она, разговаривая с ним, хохочет, как дура, даже попрыгивает, как коза. Сашка очень остроумный. Хоть бы пересказала сестра братцу, о чем они говорили.
Но после разговора Натка сразу же утыкается в учебники – собралась поступать в университет.
Главное, что они с Сашкой повенчаны. Это имеет огромное значение, если, конечно, бог есть.
Однажды Антоша вышел за кефиром по приказу мамы и увидел знакомого священника. Да, это он, веселенький молодой поп, ехал в серебристой машине "Lexus", рядом с ним откинулась на спинку сиденья кудрявая, как пудель, девица в красном и курила, а он хохотал, и в одежде был совсем не церковной.
И никакой бороды – сбрил ее священник. Видимо, плохо растет, чего уж позориться.
А через пару дней, когда Антоша играл с пацанами во дворе в футбол, во двор вкатилась та самая иномарка. Рядом с попом, облаченным в зеленоватый костюм и сверкающий галстук с золотой иголкой, сидел
Сашка, только Сашка был не похож сам на себя – хмурый, губы кусал.
Они о чем-то говорили.
– Не жди меня, – донеслось до Антоши.
– Нет уж, подожду, – отвечал тоненьким голоском поп.
Раздраженно помедлив, Сашка кивнул и вошел в дом, а Антоша приблизился с мячом к машине.
– Здрасьте, – окликнул он священника. Тот недоуменно дернул румяной щекой, узнал подростка – и глаза его сверкнули.
– Привет, сын мой. – Он засмеялся.
– А чё сбрили? – спросил Сашка, показывая на подбородок.
– А сейчас все бреют, – отвечал дружески поп. – Я и волосы хочу – как Сашка. Он утверждает – мысли так лучше работают.
Говорить больше было не о чем. Не спрашивать же, есть бог или нет.
А Сашка все не возвращался.
– Ну, как ты учишься? – спросил безбородый поп. – Ты в восьмом?
– В девятом! – поправил Антоша.
– Учись, мой сын, наука совращает… – И молодой священник снова рассыпался бисером смеха.
Антоша помнил, эти строки из сочинения Пушкина, и там не совсем так.
Там что-то про трудности жизни.
– А сколько бензина жрет? – спросил Антоша, кивнув на машину.
– Немного. А что, мечтаешь о колесах? – И поскольку подросток молчал, подмигнул ему. – Будет у тебя машина. Со временем. Вот договоримся с Сашкой о работе…
– А что, много запросил? – удивился Антошка.
– Очень много! – весело отвечал поп. – Очень! Я понимаю, краска, клей, с точки зрения экологии вред… – Он не договорил, потому что из подъезда выскочил Сашка, он был угрюм, но, увидев возле машины
Антона, озарил его своими спутанными, как лапша, зубами.
– Ты чего тут? Все хорошо, – он быстро пожал Антошке руку. – Поехал дальше ковать желтый металл.
И "Lexus" укатил, увозя Сашку и забавного попа.
4.
И вдруг сомнения начали одолевать Антошу. Какой-то уж больно легкомысленный поп. Взял и бороду сбрил. А Сашка, добрая душа, с ним будто бы в ссоре. Почему?! Сашка всегда всем улыбается, даже дуракам, вроде Никитки, а с этим уехал – будто темный чулок натянул на лицо.
