Кто-то мне напомнил, что надо отдать букет. Тогда я передала его в руки Иосифу Виссарионовичу.
Он сказал мне:
— Успокойся немножко, а потом расскажешь нам, что тебе поручили передать пионеры.
Слева от товарища Сталина стоял товарищ Ворошилов, а справа-товарищ Каганович. Они сказали:
— Смотрите, делегат к нам пришел.
Потом я успокоилась. Иосиф Виссарионович спросил:
— Можешь сейчас рассказать, что тебе велели передать пионеры?
— Могу, — сказала я. — Дорогой Иосиф Виссарионович!
Пионеры города Москвы поручили передать вам этот букет.
Он погладил меня по голове, поцеловал в щеку и сказал:
— Вот молодец!
После этого меня пригласили покушать. Я съела слоеный пирожок с мясом и черешни. Мне завернули сверток с черешнями и дали с собой. Я снова вернулась на трибуну и стала у барьера. По бокам стояли товарищ Ворошилов и Каганович, а посредине, сзади меня, товарищ Сталин. Товарищ Сталин подарил мне коробку шоколадных конфет.
Все время они между собой разговаривали о параде и физкультурниках.
Когда окончилось выступление и проходил Кировский полк Иосиф Виссарионович спросил:
— Это ваш полк?
— Нет, вот наш, — сказала я, показывая на Бауманский полк пионеров.
— Как твое имя и фамилия?
Я сказала:
— Нина Здрогова.
— А папу как звать?
— Платон Алексеевич.
После этого Иосиф Виссарионович называл меня Нина Платоновна.
Когда окончился парад, Иосиф Виссарионович сказал мне:
— До свиданья. Смотри не забывай нас.
Я отдала ему салют, и, попрощавшись с ним, с Ворошиловым и Кагановичем, я сошла по ступенькам вниз, на площадку мавзолея. Здесь меня обступили. Фотографы стали снимать, а некоторые расспрашивать, о чем со мной говорил товарищ Сталин.
Теперь я хочу сказать еще вот что.
Сначала я волновалась, а потом, когда побыла рядом с товарищем Сталиным, увидела, какой он простой и ласковый, я совсем успокоилась и стала разговаривать.
Я буду рассказывать всем моим товарищам, какой ласковый и хороший товарищ Сталин. Я его очень люблю за то, что он много заботится о нас, детях.
* * *
ПИОНЕРСКИЙ ПРИВЕТ СТАЛИНУ
Мне выпала большая честь-вместе с другими ребятами приветствовать XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) и ее вождя товарища Сталина от имени пионеров и школьников всего Советского Союза.
Нас было четыреста восемьдесят ребят. А коллективное приветствие должны были читать шесть человек. И я попала в эту шестерку.
Как я радовалась! Трудно об этом рассказать.
Наконец настал этот знаменательный день — 18 марта. Утром я вскочила рано и начала бродить по квартире. За что бы я ни бралась, ничего не выходило.
Когда я приехала в Дом пионеров, мы уселись и тихонько еще два раза повторили текст приветствия и потом, чтобы не вспоминать о предстоящем выступлении и не волноваться, начали рассказывать сказки, но они как-то не шли на ум.
В восемь часов усаживаемся в машины. Чтобы нас отвезти, понадобилось пятнадцать автобусов и несколько легковых машин. Ехали мы длинной вереницей, до того длинной, что все прохожие останавливались и смотрели на наш странный поезд.
Вот и ворота Кремля! Мы все очень волновались и поэтому не проронили ни слова.
Въехали в Кремль. Выбежали из машин, построились и пошли в Кремлевский дворец.
Нам не терпелось. Скорей, скорей!
Нам дали цветы. Каждому досталось по два больших букета.
Мы с Люсей Неновой сговаривались, кто кому отдаст свой букет, и не услышали команды.
Вдруг распахнулись двери и раздались звуки фанфар. А сердце так забилось, что я думала — оно у меня выскочит.
Особенно я разволновалась, когда мы начали подниматься по ступенькам в зал. Я глазами начала искать товарища Сталина, и я увидела его. Он стоял за столом президиума, в серой тужурке, простой и ласковый, улыбался такой доброй, нежной, ободряющей улыбкой, что я перестала волноваться. Вот он, дорогой Иосиф Виссарионович!
Я так обрадовалась, что не выдержала и подтолкнула шедшего впереди меня октябренка Шурика, чтобы и он тоже посмотрел на товарища Сталина. Он посмотрел и, не заметив ступеньки, шлепнулся, и его цветы рассыпались по полу. Мы И делегаты, стоявшие рядом, начали со смехом поднимать смутившегося и покрасневшего Шурика.
