— Что? — у профессора глаза на лоб полезли.
— Из «Газпрома», — подтвердил незнакомец. — Мы хотели бы предложить вам работу.
— Мне?! Почему мне?
— Мы наслышаны о вашем уникальном опыте глубинного бурения и считаем, что вы могли бы стать незаменимым консультантом, — охотно объяснил звонящий. — Вам интересно наше предложение?
— Я… — Готлиб переложил сотовый от одного уха, обожженного дыханием из трубки, к другому. — Мне интересно, да. Конечно, мне интересно!
— Михаил Семенович, — вкрадчиво попросил голос. — А вы не могли бы подъехать в наш офис? У нас сейчас проходит совещание, и мы как раз обсуждаем вашу кандидатуру. Наравне с прочими. Но, если бы вам удалось быть здесь, скажем, через полчаса-час, мы бы даже не стали рассматривать других претендентов на должность…
— Я, простите, сейчас никак не могу! — закричал Готлиб. — У меня сейчас очень важное выступление.
— Михаил Семенович, — голос стал строже. — Нам очень хотелось бы переговорить с вами до вашего выступления. Не помню, сказал ли я уже о зарплате консультанта? Она составляет около пятнадцати тысяч условных единиц в месяц, но для специалиста вашего уровня…
— Я не смогу! — твердо сказал Готлиб. — Сначала на выступление, потом к вам! Никак иначе.
— Это вы так думаете, — отозвался незнакомец.
— А откуда у вас вообще этот номер? — вдруг очнулся от морока профессор.
— От вашей супруги, Михаил Семенович, — усмехнулся человек. — Она, кстати, передает вам привет.
Готлиб чувствовал, как его внутренности сковывает мороз.
Почему же, черт его дери, под землей так хорошо принимает, вдруг совсем не о том спросил себя он.
— Это ведь наша исконная сфера интересов и влияния, — словно отвечая на незаданный вопрос, как бы невпопад продолжил голос. — Так что вы не удивляйтесь ничему, Михаил Семенович. До встречи.
Это разве давление? Вот в советские времена давили так давили!
Нет, твердо решил Готлиб. Сначала — запланированный доклад, потом все остальное. Спасение жены, сопротивление соблазнам, битва с психиатрами — все потом. Служенье муз не терпит суеты.
* * *
Он умылся холодной водицей в прокуренном академиками нужнике, взял внучку за руку и двинулся в бой.
Зал оказался наполовину пуст.
— Там снизу объявление повесили, что все отменяется! — развел руками профессор Синицын, один из немногих готлибовских союзников в этом змеином логове.
— Не дождутся, — нахмурился Готлиб. — Посмотри за девочкой, Петр Иваныч.
Михаил Семенович взошел на кафедру, браво оглядел многоголовую академическую гидру, упрямо вскинул голову и начал.
— Дорогие коллеги! Тема доклада, которую я заявил на сегодня, претерпела определенные изменения. Сегодняшнее мое выступление окажется немного более революционным, чем планировалось. Как некоторые из вас, возможно, знают, недавно мною была предпринята экспедиция в Иркутскую область, в место предположенного мной разлома, который может оказаться линией будущего раздела тектонических плит.
В аудитории зашептались.
— Однако моими сотрудниками, из которых многие поплатились рассудком, а кое-кто и жизнью, было сделано удивительное открытие. В результате уникального и беспрецедентного эксперимента по глубинному бурению, проведенному нашей научной группой, было установлено, что при проникновении в вещество земной на глубину более чем в три тысячи метров…
В горле пересохло. Зал, завороженный, молчал.
— Уважаемые коллеги… Товарищи… Мы нашли Преисподнюю!
Спрятавшись за толстыми стеклами киссинджеровских очков, Готлиб зажмурился. Раз, два, три…
— Позор! — заорал кто-то.
Кажется, Акопян.
— Мы отказываемся участвовать в этом!
Так, это Шмешкевич.
— Провокация!
Лазуткин.
— Прошу вас дослушать доклад до конца! — набрал воздуху Готлиб.
— Лишить его ученого звания!
— Лженаука!
— Исключить!
— Мракобесие!
Выкрики академиков были будто комья грязи, летящие в ветровое стекло экспедиционного «козла» из-под колес впереди идущего грузовика. Готлиб снял очки (стало хуже видно, словно ему и вправду их захаркали), протер носовым платком, водрузил на место и уткнулся в свой доклад.
— Какие у вас доказательства? — подмахнул из первого ряда Синицын.
