Прочитав внимательно книгу, я многое понял. По содержанию «Феатр» представляет собою типичный сборник различных коротеньких историек–анекдотов на самые различные темы. Таких сборников насчитывалось немало в XVIII и начале XIX века. Частично это были переводы, частично собственные сочинения автора–составителя.
Однако подбор этих коротеньких рассказов в книге «Феатр чрезвычайных происшествий» оказался весьма тенденциозным. Вне всякого сомнения, автор принадлежал к вольнодумно настроенным людям.
Правда, литературный талант Павла Острогорского, как и вольнодумство его, были не на очень большой высоте, но если он в 1790 году писал в своей книге о духовенстве, что «пока обуявшее суеверие допустит царствовать этой бесплодной праздности, пока не водворится в человечестве беспристрастный светильник ума, пока, говорю, просвещением не разодрана будет завеса невежества и не сбросится постыдная для рода человеческого личина…» — то такого рода высказывания для своего времени нельзя не признать безусловно мужественными.
Если человек пишет о «прислужниках святейшего папы», что они — «те пресмыкающиеся твари, которые только знают «дай», а что значит «отдай» совсем недоумевают», если мы находим в книге слова, что «богачи — жадная пучина, пожирающая все сокровища мира, желающая себе всего, а другим ничего», если видим, что автор книги негодует против испанского лекаря, посмевшего заявить, что–де «русским языком только с попугаями говорить можно», то и Карамзин и, тем более, Губерти не убедят нас, что такая книга была раскуплена в один день только якобы из–за «циничности» ее содержания.
Остальные «созерцания» «Феатра» типичны для целого ряда книг того времени. Здесь и осуждение «французского воспитания», и борьба с космополитизмом, выражающимся в уродливом преклонении перед заграницей, и многое другое.
Основное направление книги Острогорского было антиклерикальным, что и вызвало ее преследование со стороны Екатерины II, считавшей попов и монахов опорой трона. Много позже того, как я догадался о судьбе этой книги, я прочитал в обзоре собрания редких книг Библиотеки Академии наук такое сообщение Е. И.Бобровой о «Феатре»:
«…было запрещено сочинение П. Острогорского, хранящееся в Отделе рукописей и редкой книги, изданное в Петербурге в 1790 году: «Феатр чрезвычайных происшествий». Книга состоит из пятнадцати отдельных рассказов, излагающих самые разнообразные приключения, куда включены эпизоды из жизни распутных монахов и священников. Книга эта была очень быстро распространена, и в XVIII веке она уже считалась большой редкостью»6.
Год 1790-ый, год появления в свет великой книги Радищева, был грозным годом для литературы. Неудивительно, что когда вышли первые, еще «подносные» экземпляры «Феарта», то сведущие люди, посмотрев книгу, предупредили автора, что ничего хорошего для него от этого сочинения получиться не может. Перепуганный Острогорский снял свою фамилию и посвящение с напечатанного тиража. Книгу быстро расхватали, и на долю цензуры, арестовавшей ее, осталось не так много экземпляров.
По–видимому, уже через три года (в 1793), ситуация несколько изменилась, и Острогорский (а может его издатели) сумели выпустить второе издание, буквально повторяющее первое. Ни имени автора, ни каких–либо посвящений в книге второго издания тоже не было. Очевидно, Острогорский навсегда распростился с литературой и предпочел карьеру педагога. Никаких других книг, подписанных его именем, я уже нигде не нашел.
Зато мне удалось разыскать его книгу, вышедшую раньше «Феатра чрезвычайных происшествий». Она называется «Анегдоты или достопамятнейшие исторические сокровенные деяния Оттоманского двора. Сочинены членами парижской академии наук».
Вышла книга «Во граде святого Петра» в 1787 году «на иждивении трудившегося в преложении». В книге такое же пышнословное «посвящение», на этот раз — графу А. С. Строганову. Подписано оно инициалом «П… О…»7
По слогу и характеру книги видно, что это тот же Павел Острогорский. Книга как–то проскочила мимо библиографов, зарегистрировавших ее, как «перевод неизвестного автора».
