Полдесятого:
Быстро надеваю халат. Мыло в одной руке, ночной горшок, заколки, штанишки, бигуди и вата в другой, выбегаю из ванной, — но часто меня зовут обратно из-за волосков, которые своими красивыми, но для того, кто будет умываться после меня, не слишком приятными дужками портят вид раковины.
10 часов:
Опускаем затемнение. Спокойной ночи! В доме еще с четверть часа скрипят кровати, кряхтят сломанные пружины, потом все стихает — во всяком случае, если верхние жильцы не затеяли постельную ссору.
Полдвенадцатого:
Скрипит дверь ванной комнаты. Узкий луч света падает в комнату. Скрип башмаков, большое пальто, куда больше, чем тот, кто в нем находится, и… Пф. является после своих ночных бдений в конторе Кюглера. Десять минут шарканья по полу, шуршанья бумагой — это он прячет свои съестные припасы, стелет постель. Потом фигура его опять исчезает, и только из уборной время от времени слышатся какие-то подозрительные звуки.
Часа в три:
Мне нужно встать, чтобы сделать по-маленькому, в жестянку, которая стоит под кроватью на резиновом коврике, от случайной протечки.
Когда мне приходится это делать, я всегда задерживаю дыхание, потому что в жестянке журчит, словно ручеёк сбегает с горы. После снова ставлю жестянку на место, и фигура в белой ночной рубашке, которая каждый вечер вызывает вопли Марго: «О, эта бесстыжая ночная рубашка!» — снова в постели. А потом с четверть часа лежишь и прислушиваешься к ночным звукам: прежде всего, в полчетвертого, в четыре или около того — не могло ли случиться, что внизу копошится вор; потом вслушиваешься в звуки разных кроватей, сверху, по соседству и в самой комнате, из которых часто можно понять, спят ли уже все наши обитатели или же беспокойно ворочаются с боку на бок. Последнее не слишком приятно, особенно, если касается обитателя по имени д-р Пф.
Сначала слышишь звуки, словно рыба хватает ртом воздух, и это повторяется раз десять, затем он облизывает губы со всяческими причмокиваниями, толчется в постели, переворачивается с боку на бок и взбивает подушки. Пять минут проходят спокойно, а потом весь процесс повторяется раза три, после чего д-ру на какое-то время удается себя убаюкать.
Бывает, что ночью, по-разному — между часом и четырьмя, слышатся выстрелы. Еще толком не понимая, в чем дело, я обычно вскакиваю с кровати. Но иногда я настолько погружена в сон, что мне на ум приходят французские неправильные глаголы или какая-нибудь ссора там наверху; а когда все кончается, я вдруг соображаю, что стреляли зенитки, а я так и осталась в постели. Но чаще всего я просыпаюсь. Тогда я быстро хватаю подушку, носовой платок, набрасываю халат и в тапочках бегу в папино гнездышко, в точности как описала Марго в стихотворении к моему дню рождения: чуть только выстрел в ночи прогремит, сразу же в комнате дверь заскрипит, и видишь… платок, подушку и нашу девчушку!
Оказавшись в большой постели, кажется, что уже не так страшно, если только пальба не такая уж сильная.
Без четверти 7:
Трррр… будильник, который в любое время дня (когда его об этом попросят, а то и вовсе без этого) может подать свой голос. Крак… дзинь… мефроу ван П. его выключила. Вам… поднялся менеер. Ставит воду и сразу же в ванную.
Четверть восьмого:
Снова скрипнула дверь. Пф. может занять ванную. Наконец-то одна, долой затемнение… и новый день в Убежище наступил.
>Четверг, 5 авг. 1843 г.
Половина первого. Весь крысятник вздыхает с облегчением. Вот уже ван Маарен, субъект с темным прошлым, и де Кок ушли домой. Наверху слышно, как мефроу ван П. выколачивает с помощью пылесоса свой чудный и единственный коврик. Марго берет под мышку пару учебников и идет давать урок «отстающим», под коими подразумевается Пф-ер.
Пим устраивается в уголке со своим неразлучным Диккенсом, чтобы хоть где-нибудь посидеть спокойно. Мама спешит подняться этажом выше, чтобы помочь усердной хозяйке, а я иду в ванную, чтобы навести там порядок, а заодно и собой заняться.
Без четверти час:
Чаша наполняется доверху. Сначала — менеер Гис, потом Клейман или Кюглер, потом Беп, а иногда также и Мип.
