«Тригорин(В раздумье). Отчего в этом призыве чистой души послышалась мне печаль и мое сердце так болезненно сжалось?»
Ответ на ее брелок. Ее – не Заречной.
«Тригорин. Такой любви я не испытал еще».
И дальше, отзываясь на слова Нины Заречной: «Мы увидимся в Москве», – Чехов как бы подсказывает ей их будущую встречу устами Тригорина: «Остановитесь в „Славянском базаре“… Дайте мне тотчас же знать».
Подсказана их неудачная встреча в Москве. От премьеры «Чайки» до того рокового марта менее полугода. (Встреча в «Славянском базаре» состоялась позднее у Гурова и Анны Сергеевны в «Даме с собачкой».)
…Он приехал в Москву, как они с ней условились, несмотря на то что всю ночь не спал, – мешал сильный кашель. В письме к Лидии Алексеевне Авиловой он написал:
«…задержать меня дома может только болезнь».
Но и болезнь не задержала его…
Он остановился в гостинице «Большая Московская», может быть, потому, что в «Славянском базаре» жил Суворин, а ему не хотелось лишних свидетелей. В тот же день он послал ей записку с посыльным с просьбой прийти к нему ввиду его нездоровья. Но когда обедал с Сувориным в «Эрмитаже», пошла кровь горлом…
Суворин увез его к себе, и его мучило, кроме всего прочего, еще и незнанье, получила ли она его записку, придет ли к нему…
Пролежав в номере Суворина больше суток, он вернулся к себе в «Большую Московскую».
«Надо знать, что 24 утром, когда я еще спал, Чехов оделся, разбудил меня и сказал, что уходит к себе в отель. Как я ни уговаривал его остаться, он ссылался на то, что получено много писем, что со многими ему надо видеться и т. д.»
(из дневника Суворина).
Вернувшись утром к себе в гостиницу, он не нашел ответа от той, к которой спешил.
Он не знал, что она уже была у него, отправив с тем же посыльным ответ, что будет вечером. В восемь часов. Не знал, что, не застав его, она ушла обиженная, оскорбленная. Ушла, отыскав среди прочей нераспечатанной почты свою записку и унеся с собой.
Больной и слабый, он снова шлет ей записку – сообщает о случившемся и кончает словами:
«…пролежал более суток – и теперь дома, т. е. в Больш. моск, гостинице.
Ваш А. Чехов».
Просмотрев корреспонденцию Чехова тех дней, легко заметить, что, кроме брата Ивана, которому он пишет: «Побывай у меня, кстати, есть дело», видеться он ни с кем не собирался.
Ни с кем, кроме Авиловой.
Свидание их состоялось в больнице. Она была первой, кто посетил его. Пришла, и ее пропустили к нему – единственную. По его настоянию.
(К нему не пускали тогда никого, был назначен строгий режим. Нужен был пропуск даже для членов семьи – его брат Иван Павлович приехал на Курский вокзал встретить ничего не знавшую Марию Павловну и передать ей карточку для посещения больного.)
Их встречу я описала в своем рассказе:
«Он лежал на спине, повернув лицо к двери», – вспоминала она потом.
«Как вы добры», – тихо сказал он.
Она села на стул около его кровати, взяла с тумбочки часы – ей разрешили пробыть около него три минуты. Он отнял часы и, задержав ее руку, спросил:
«– Скажите: вы пришли бы?
– К вам? Но я была, дорогой мой…»
Она могла ничего больше не говорить. Могла уйти, не ожидая, пока пройдут отведенные для них минуты свидания.
Он был счастлив. И знал, что это счастье будет с ним и после, когда она уйдет и он останется один.
«Но я была, дорогой мой…»
«Ее голос, взгляд ее серых глаз, устремленных ему в лицо с тревогой и нежностью…»
(Фразы, взятые в кавычки, из воспоминаний Л. А. Авиловой.)
И обращенное к ней:
«Милая!»
Долгие-долгие годы это слово звучало в памяти лишь для нее одной.
«Я вас очень лю… благодарю», – написал он ей в записочке: разговаривать запретили.
«„Лю“ он зачеркнул и улыбнулся», – вспоминает она.
Отношения с Марией Павловной сложились неблагоприятно для Авиловой.
После смерти Чехова, одиннадцать дней спустя со дня его похорон, Мария Павловна получила от Лидии Алексеевны письмо. Это письмо впервые приведено М. П. Чеховой в ее книге «Из далекого прошлого»:
«Я пишу только Вам, не для публики, даже не для окружающих Вас. У меня именно к Вам личное чувство, и я думаю о Вас, потому что больше не могу думать о том, кого нет… О, если бы мне знать, не рассердит ли Вас то, что я решилась написать Вам? Поймете ли, почему мне это так нужно было?
