Вездеход нуждался в солнечном свете, поэтому Аиша удерживала его скорость на размеренной отметке в шестнадцать километров в час; не было никакого смысла ехать быстрее, чем питавший его источник энергии. Из-за того, что Солнце практически замерло на одном месте, тончайшие изменения в характере света, к которым она уже успела привыкнуть, как будто замерли в состоянии неопределенности, вызвав у нее ощущение стазиса, странность которого лишь усиливалась на фоне движущегося ландшафта. Она следила за движением вездехода при помощи GPS, пытаясь отвлечь себя попытками соотнести близлежащие кратеры и каньоны, которые она видела, находясь на поверхности, с их изображениями на спутниковой карте; однако спустя несколько дней от бесконечных вариаций одного и того же мотива у Аиши начало складываться ощущение, будто она застряла в безжизненной, алгоритмически сгенерированной компьютерной игре. Степень правдоподобия была просто поразительной, но несмотря на это, ей хотелось, чтобы кто-нибудь допустил оплошность, дополнив этот ландшфат чем-то вроде островка зелени, пары зданий или человеческой фигуры.
Ее дочь время от времени выражала возмущенный протест против ее собственного, куда более однообразного пейзажа. Аиша старалась успокоить Нури, не давая намеков на то, что ее вопли были лишены всяких оснований; ни один человек не должен был воспринимать подобную сенсорную депривацию как должное — даже если у него не было иного выхода, кроме как смириться и терпеть.
Скафандр поддерживал максимально замкнутый круговорот воды; к нему же Аиша подвела и жидкую замену питания, поступавшего из емкости, расположенной в задней части вездехода. Когда Нури не капризничала, уснуть было не так уж сложно — достаточно было лишь дать скафандру команду затемнить лицевой щиток. Вездеход проложил плавный и безопасный маршрут по территории, которая была закартирована с точностью до сантиметра и, вполне вероятно, оставалась неизменной на протяжении миллиарда лет. Риск сбить какое-нибудь животное или потерять управление на мокрой дороге им не грозил.
Приближаясь к девяностому меридиану, Аиша оглянулась на висящую над горизонтом Землю. Какую бы глупость ни совершили эти идиоты, она сомневалась, что им удалось превратить голубую планету в необитаемую пустыню. Возможно, у них больше не было возможности отправить к своей ближайшей соседке радиосигнал — не говоря уже о ракете, — но так было на протяжении большей части человеческой истории. Пока воздух оставался пригодным для дыхания, а на земле могли произрастать злаки, возвращение домой оправдает все затраченные усилия.
— Почему праща не опускается ниже? — спросила Аиша у Ёна. Зазор в шесть километров над поверхностью базы казался перестраховкой.
— Потому что если бы здесь ее высота была существенно ниже, кабель бы столкнулся с Луной в других точках орбиты. Захваты приближаются к поверхности в одной из шести точек; орбита пращи должна располагаться достаточно высоко, чтобы все они находились на некотором расстоянии от грунта.
Шесть месяцев спустя, вынашивая свой план побега, Аиша и Цзинъи подумывали о том, чтобы подкорректировать орбиту пращи, превратив ее в эллипс, который бы проходил над базой на низкой высоте, не рискуя столкнуться с возвышенностями, занимавшими обратную сторону Луны. Но чтобы добиться нужного эффекта, ионному двигателю, находящемуся в центре пращи, понадобился бы не один месяц — при том, что уже через две недели вращение Луны поменяет видимую и обратную сторону местами.
В итоге они отказались от эллипса и сохранили круговую орбиту, уменьшив ее, насколько это позволяли коэффициенты надежности, вшитые в навигационную систему центрального узла. На обратной стороне, в точке, диаметрально противоположной их базе, нижний конец кабеля должен был пролететь на высоте десятка метров.
