Дмитрий кивнул, снова пожал руку и Мирра пригласила его за стол.
Сначала Дима отказывался, объясняя тем, что дома его ждёт беременная жена.
– Я всё понимаю, но мне бы хотелось побольше узнать вас. Давайте, вы как-нибудь приедете к нам на ужин со своей женой? Ну, скажем, в это воскресенье.
Они договорились о встрече, и Дима уехал домой, чтобы обрадовать жену.
***
С этого дня дела пошли в гору, причем и в компании Сергея, и в семье Димы и Риты. Через четыре месяца Сергей помог купить Диме хорошую четырёхкомнатную квартиру. К слову, они подружились семьями, часто проводили выходные вместе, а уже через год Дима занял должность заместителя директора компании.
Рита родила мальчика, которого они с Димой назвали Сергеем, именно в честь человека, который очень помог им в жизни. Мирра тоже родила, только девочку.
Но какой бы ни была помощь, ничего бы не вышло, если бы Дима не хотел изменить свою жизнь, если бы у них с женой не было такой взаимной поддержки и любви.
И, знаете, они будут счастливы, несмотря ни на что.
Художница
Весна. Май. Он и она в лесу. Он – опытный писатель, поэт и романтик. Она – талантливый художник.
Слабый ветер нежно играл с её светлыми длинными волосами, которые приятно освещало с трудом пробивающееся меж зелёных дубовых листьев уже по-летнему яркое солнце.
Она писала пейзаж. Сначала любовалась природой, приложив свой аккуратненький длинный пальчик к нижней губе, затем её глаза сияли, и она погружалась в работу, охваченная новой идеей, не боясь испачкать краской своё белоснежное платье. Через две-три минуты успокаивалась, и всё начиналось снова: пальчик на губе, сияющие глаза…
Работа всё более и более преображалась, пейзаж становился всё прекраснее и прекраснее, даже порой казалось, будто лес, отображаемый на холсте, куда прекраснее и реалистичнее настоящей, окружающей их дубравы.
Он тоже писал, только не кистью на холсте, а пером на обычной бумаге. Когда она писала природу, он писал её. Каждую деталь, даже самую маленькую, он старался не пропускать и переносил на лист. Писал, не прерываясь ни на секунду, лишь изредка поправлял мешающиеся пряди своих чёрных волос, так подходивших в тон его классического костюма.
Он был влюблён в неё и хотел посвятить эту работу ей, поэтому так старался сделать произведение идеальным. И, когда казалось, что писать больше нечего, что текст закончен, он находил новые мысли, слова и продолжал.
Наконец, закончил. Перечитав всё несколько раз, он отложил работу и восхищённо стал наблюдать за ней.
«Ах, как она прекрасна, как красива, как хороша!» – только-то и думал он
Он лёг на землю и, упиваясь чувством эйфории, размышлял:
«Интересно, что она ко мне чувствует? Не отвергнет ли меня, если я признаюсь ей? Ну, нет, быть такого не может. Она ведь согласилась пойти со мной на этот пикник, ходила со ной по ресторанам, кинотеатрам. Наверняка она сейчас тоже думает обо мне. Да, скорее всего, именно так. Я уверен, наверное… Так, всё, я собран, я полон решимости, Вот, сейчас возьму и признаюсь ей во всём».
Он поднялся, отряхнулся, поправил костюм, прокашлялся и заговорил:
– Мы давно знакомы с тобой, пять лет, если не ошибаюсь. Мы постоянно поддерживали друг друга, вместе гуляли, отмечали праздники и разделяли одно горе не двоих. Тщательно всё обдумав и разобравшись в себе, я уверенно могу сказать: я люблю тебя!
Девушка продолжала писать пейзаж.
– И теперь я бы хотел узнать о твоих чувствах.
Она отложила кисть и стала смотреть на лес, приложив пальчик к губе.
Он побледнел, подошёл к ней поближе:
– О чём ты думаешь?
Девушка вздрогнула и испуганно обернулась:
– А? Что? О чём думаю? О градации. Как ты считаешь, всё правильно?
