Однако нужно было знать тетю Рахиль. Она не могла и не хотела смиряться. Теперь она еще чаще посещала синагогу, словно пытаясь вымолить у Бога жизнь своего сына. И дочь уже не возражала против частых походов в синагогу. Да и сама власть словно поменялась. Людям, настрадавшимся за время войны, стали разрешать посещать церкви, мечети, синагоги. Даже самая безбожная власть понимала, что им в такой момент нужно помочь найти утешение.
Девятого мая сорок пятого пришло сообщение о Победе. В этот день все плакали. Кто жил в Баку в середине прошлого века, может подтвердить, что такое случалось в городе лишь два раза. В первый раз девятого мая сорок пятого — от радости и во второй — в марте пятьдесят третьего, когда умер Сталин. Тогда всем казалось, что жизнь не сможет продолжаться без “вождя”, и многие искренне горевали.
В День Победы тетя Рахиль уговорила дочь отправиться вместе с ней в синагогу. Тетя Берта не была набожной женщиной, она была вдовой члена партии и атеисткой. Но в тот день согласилась пойти с матерью в синагогу. И впервые искренне попросила у Бога, чтобы ее брат нашелся. И он каким-то чудом нашелся. В конце сорок шестого они получили абсолютно, казалось, невозможное известие: ее брат Борис возвращается домой. Почему это казалось им невозможным? Потому что Борис был обрезанным евреем, а это в плену означало верную смерть. Оказалось, что Борис действительно попал в плен, но выдал себя за мусульманина. К тому времени фашисты уже усвоили разницу между евреями и мусульманами. Бориса отправили в концлагерь, по дороге он сбежал. Затем примкнул к партизанам в Югославии и воевал до сорок пятого. В мае пытался пробиться к своим, но был тяжело ранен и лишь в сорок шестом сумел настоять на отправке домой.
С того дня тетя Берта стала часто заходить в синагогу. Вскоре приехал и Борис. Весь двор радовался за помолодевшую тетю Рахиль.
В мае сорок девятого должна была состояться свадьба старшей дочери Каблеи Дамира. К свадьбе готовились загодя, как и полагается в хороших бакинских семьях. Сначала в доме появились свахи, которые получили согласие на переговоры. За ними пришли мужчины. Они долго сидели за столом напротив мужчин из семьи Каблеи Дамира. В конце встречи подали сладкий чай, а это означало, что семья девушки согласна выдать ее замуж. Затем начался обмен подарками. В сорок девятом обычный кусок мыла или небольшой кусок материи были большой ценностью. Семьи старались как могли. Свадьба была назначена на шестнадцатое мая. Получить молодого мужа в сорок девятом было почти чудом. На десять девушек в стране приходилось не больше трех-четырех молодых людей.
Свадьба должна была состояться во дворе дома невесты. Готовились столы, завозилось мясо из соседних бакинских сел. Каждый старался как мог, свадьба обещала быть веселой и многочисленной, почти на сто человек. Это сейчас все привыкли к шумным застольям на пятьсот или шестьсот человек в особняках с пластмассовой лепниной. А тогда и двадцать человек казалось много. Ну а сто — почти невероятная цифра.
Разумеется, на свадьбу пригласили и всех соседей. Каждый готовился к событию по-своему. Только тетя Берта была несколько не в духе. В последние дни ее мать часто болела. Тете Рахили было уже под восемьдесят. Тринадцатого и четырнадцатого мая к ней вызывали “скорую помощь”. Она отказывалась ехать в больницу, считая, что не имеет права покидать дом в такой торжественный момент.
Пятнадцатого мая ей стало лучше. Она даже ходила по комнате, успокаивая дочь. А шестнадцатого утром, когда во дворе уже раздавались голоса женщин, начавших расставлять стулья, Берта подошла к матери и с ужасом увидела, что та умерла. Умерла во сне, как праведница, как умирают очень счастливые люди, с улыбкой на устах.
Тетя Берта задернула занавески и села у изголовья кровати. Перед ней стояла очень непростая дилемма. Согласно строгим канонам иудейской религии, покойную следовало похоронить до заката солнца.
С другой стороны, сейчас о смерти матери нельзя объявлять: придется отменять свадьбу, к которой столько готовились, испортить людям праздник, возможно, даже всю жизнь. Они навсегда запомнят случившееся и уже никогда не смогут быть счастливы.
