— И сколько же ты хочешь за это добро? — спросил я, ткнув флейту носком сапога.
Девочка посмотрела на меня, помялась и нерешительным голосом произнесла: «Десять рублей». Потом, видимо, испугавшись, что слишком много назначила, быстро спросила:
— А какая будет ваша цена?
— Половину дал бы.
— Нет, нельзя, — сказала она серьезно, сжала губы и даже отвернулась, — никак нельзя!
Я повернулся, чтобы уйти, как она вдруг схватила меня за рукав и почти умоляюще сказала: «Ладно, дяденька, возьмите».
Я сунул флейту в карман пальто, но при расчете возникло затруднение: я дал ей десятку, а у нее не было сдачи. Напрасно она обращалась к торговкам, прося разменять, — те не могли или не хотели. Я видел, что у нее в глазах показались слезы.
— Ладно уж, не надо сдачи! Оставь ее себе! — сказал я ласково и нежно погладил девчушку по раскрасневшейся щеке.
Я покинул базар и пошел обратно в гостиницу. Морозный воздух казался густым: не было ни малейшего ветерка. По дороге я внутренне ругал себя, зачем я купил совершенно ненужный мне инструмент, и приписал случившееся влиянию воспоминаний мальчишеских лет, когда сосед, спившийся школьный учитель, иногда по странной прихоти учил меня играть на флейте.
Я был уже недалеко от гостиницы, когда услышал за собой торопливые шаги: кто-то меня догонял. Я обернулся — это была та же девочка, у которой я приобрел инструмент, она торопливо сунула мне в руки ободранную, перевязанную бечевкой папку и, задыхаясь от быстрого бега, произнесла:
— Ноты. Тоже к ней, — она ткнула варежкой в выставившийся кончик флейты в моем кармане. — Денег не надо.
Лицо у нее было довольное: глаза блестели, и, не дожидаясь ответа, она быстро убежала.
Придя домой, я первым делом разрезал бечевку и вывалил содержимое папки на стол. Да, это были ноты, написанные от руки на пожелтевших от времени листах. Их было немного, и что меня поразило — это полное отсутствие заголовков с указанием названия пьесы, композитора и т. п. Вместо них какой-то любитель исчеркал поля листков рисунками. Тут была и очаровательная женская головка с крылышками Амура, и кувыркающиеся озорные мальчишки, и еще что-то.
Я протер свой новоприобретенный инструмент и, выбрав листок с наиболее простенькой мелодией, стал пытаться ее наигрывать.
Оказалось, что уроки старого учителя, несмотря на давность, не пропали даром: через несколько минут у меня стала получаться хотя и убогая, но все же мелодия. Я прилагал усилия, стараясь играть лучше и, может быть, добился бы значительных успехов, если бы меня не отвлек шум в коридоре: там поднялась какая-то беготня, сыпались гулкие удары по полу… Я распахнул дверь — странная картина представилась моим глазам. По всему коридору у каждой печки, которыми отапливались номера, лежали аккуратные охапки дров, а между ними с железной кочергой в руках бегала тетя Даша и била направо и налево крыс, которые во множестве шныряли по всем сторонам. Хотя тетя Даша действовала кочергой очень проворно, но большею частью промахивалась. Впрочем, при моем появлении отвратительные твари быстро разбежались по только им известным щелям. Тетя Даша прекратила преследование и смахнула со лба крупные капли пота:
— Вот идолы! Откуда взялись — тьма тьмущая! Вроде их и не было раньше…
Я вернулся к столу и хотел, было, доиграть начатую мелодию и тут только обратил внимание, что на полях листка нарисована крыса. Это поразило меня как громом: не было ли тут какой-то связи между наигрываемой мною мелодией и появлением полчищ крыс в коридоре?.. Перед моими глазами запрыгали строки, не раз встречавшиеся в современных журналах!
1661 год. Жители небольшого приморского городка Тэдворта страдали от сильно расплодившихся крыс. Никому не известный человек предложил отцам города избавить их от прожорливых тварей за довольно крупную по тем временам сумму. Отцы согласились. Неизвестный, играя на барабане, прошел по всем улочкам, и отовсюду к нему стекались крысы в несметном количестве. И он повел их на берег моря, откуда они сами попрыгали в воду и погибли. Но отцам города показалось, что барабанщик слишком легко справился со своей задачей, и когда тот явился за получением условленной платы, то отказали. И тогда незнакомец снова прошел по улицам, и на его барабанный бой отовсюду сбежались малые дети, которых он повел на берег и утопил таким же образом, как и крыс. Вопли и плач огласили город, и в память об этом страшном событии горожане установили ежегодный день траура. Зловещая фигура тэдвортского барабанщика стала достоянием мировой литературы. Я кое-что слышал о матрикашакти — силе звука, речи и музыки индийских йогов высоких степеней. И разве Британская Энциклопедия, скупая как скряга на признание чего-либо неукладывающегося в рамки официальной науки, не была вынуждена поместить статью о двигателе американца Киили, источником энергии для которого служил звук?
