— Эх! — вздохнул Андрюшка. — Жалко!
— Вот зайцев ловить проще, — сказал дед, лукаво косясь из-под ершистых бровей.
— За шиворот?
— Зачем — за шиворот? Заяц сам в мешок прыгает.
— Да ну! — не поверил Андрюшка. Он этого никак не мог представить.
— Говорю тебе, стало быть, слушай.
— Зайцы тоже чебрец нюхали? — деловито спросил Андрюшка.
Он уже чувствовал себя человеком опытным, разбирающимся.
— Зайцу чебрец ни к чему, — степенно ответил дед. — Я зайца ловил на лук…
— На лук?! — ахнул Андрюшка. — Вот это здорово!.. Расскажи, дедушка, ну расскажи…
— Поздно уже, Андрей.
— Ну, дедушка…
— Я сказал, что отрезал. В другой раз.
— Трудно ждать, дедушка! — взволновался Андрюшка.
Дед Хоботька засмеялся:
— А ты, Андрей, задумайся, как лисиц по-новому ловить, — сказал он, — и не заметишь, как дождешься.
— Добре, дедушка, — Андрюшка поднялся и, крепко задумавшись, пошел домой, спотыкаясь на каждой кочке.
Всю неделю до воскресенья Андрюшка не знал покоя. Он приходил из школы, старательно готовил уроки (дед сказал, что не расскажет ни одной истории, если он получит хоть одну тройку), а потом бежал к плетню и высматривал деда. Его не было видно. Бабка Дашка всякий раз отвечала, что Хоботька на работе и вернется поздно вечером.
В воскресенье после обеда Андрюшка наконец увидел деда. Тот сосредоточенно тесал кол на пню и что-то напевал.
— Здорово ночевали, дедушка! — уважительно, как здоровались старики, поприветствовал его из-за плетня Андрюшка.
— Благодарствую, Андрей Иванович, благодарствую! — ответил дед Хоботька, ухмыльнувшись. — Заходи в гости.
Не успел дед оглянуться, как Андрюшка уже стоял перед ним.
— Через плетень? — с укоризной спросил дед Хоботька.
— Через плетень, — ответил Андрюшка, — так быстрей.
— Ишь ты! Не будь тороплив — будь памятлив, — сказал дед, продолжая работать. — Порешал задачи?
— Порешал, дедушка.
— Трудная наука?
— Ох, и трудная! Мы уже деление начали.
— Де-ле-ни-е?! — поразился дед. — Вот, значит, как! Что ж, деление, брат, штука важная. Без него в жизни и ни туды и ни сюды.
Дед затесал кол и прислонил к сараю.
— Ну, придумал, как поймать лису?
— Нет, дедушка, — горестно ответил Андрюшка и потупился, — думал, думал, а не надумал… Зайцы мешали…
— Зайцы? — удивился дед, — Какие зайцы?
— Да те, что вы на лук ловили. Разгадывал, как вы их поймали, а не разгадал… Замучился с ними, с зайцами.
— Эге, Андрей, — сказал дед, смеясь. — Зря ты гадал! Это трудней, чем деление. Догадка, хлопче, ума стоит… Садись, Андрей, в ногах правды нет. — Дед кивнул ему на скамеечку, а сам сел на пень и достал кисет.
Сгорая от нетерпения, Андрюшка сидел как на иголках.
— Ну, дедушка, рассказывайте, — попросил он.
Дед щурил глаза — то ли от солнца, то ли от улыбки — и сосредоточенно крутил цигарку. Во дворе было тихо и тепло. Под плетнем, на солнечной стороне, греблись куры.
— Сейчас, Андрей, сейчас, — сказал дед и, прикурив цигарку, начал рассказ: — Как-то вижу я: чистит моя Андреевна лук и плачет. Спрашиваю: «Чего ты, бабка, нюнькаешь?» — «Лук, — отвечает, — ноне злой удался». Я возьми да очисти одну луковицу и сам заплакал. Слеза бежит и бежит. Накинул полушубок и во двор вышел — глаза просвежить. Пока стоял на морозе, слезы на усах примерзли… Да-а… Задумался я: «А что, если заяц начнет плакать? У него вокруг глаз шерсть…»
Зима тогда, Андрей, жесткая стояла. Птица не выходила из сарая, а у коровы было воспаление легких. Снегу упало много. Все позасыпало с верхом: сады, озимку, лесополосы, все кусточки. Нечего, стало быть, кушать зайцам. Морозы крепкие, наст прочный, а у зайца копыт же нету — нечем разбить… Думал-думал я — да за мешок и на чердак. Нагреб луку с полмешка и — в двери, а бабка меня за полы. «Ты куда? — спрашивает. — На базар? Пока дойдешь до станции Каялы, тебя морозом заколодит!» — «Нет, — отвечаю, — не на базар я, а по зайцы». — «Ты с ума сошел!» — кричит она и не пускает. «Пусти, — говорю, — а то буря будет». Отпустила. Ушел я за второй бугор и там, где было над засыпанной лесополосой много заячьих следов, рассыпал лук дорожкой метров на тридцать. Вернулся домой, залез на печку отогреваться. Лежу и думаю: заяц не то чтоб лук, а все будет грызть с голоду. Голодного зайца шуба не греет. А лук — что? Лук — растение. Съедобное, значит, для них. Когда нечего есть, и жук в поле мясо. Так ведь, Андрей?
