Черт! Молчание затягивается.
Я подхожу к столу и протягиваю руку сидящему ближе всех толстому типу в очках и с косичкой, которая делает его похожим на одного из игроков Одесской команды КВН.
— Саня.
— Саня. — говорит толстяк в унисон и жмет мне руку.
Какая-то девчонка прыскает, краем глаза я замечаю, как усмехается сидящий рядом долговязый парень с серьгой в ухе. Остальные молча наблюдают за развитием событий.
Моя бровь дергается против воли, когда я поясняю:
— Меня зовут Саня.
— Странно. Меня тоже. — отвечает толстяк и ухмыляется. — Привет, тезка! Как дела?
Фуу-у-ух!
— Нормально. — я тоже улыбаюсь и протягиваю руку парню с серьгой.
— Саня.
— Михаил. Можно Мишаня.
Отлично! Следующий.
— Саня.
— Вова. Вован. Вовчик. Вовец. Как хочешь.
Замечательно. Так…, девушки… Здесь можно просто кивнуть головой.
— Саня.
— Вера.
Для своих Верунчик? Или нет? Бог с тобой, ты страшна, как вся моя жизнь.
— Саня.
— Маша.
Вай, милая, какой у тебя буфер! Вах-вах-вах. Хороша Маша, да не наша. Пока, во всяком случае, не наша. Позже разберемся.
— Саня.
— Серый.
— Саня.
— Коля. Но все называют Шведом.
— Саня.
— Марина.
— Саня.
— …
Блин, я же не запомню столько имен сразу! Ладно, с этим тоже разберемся.
— Саня…
Когда ритуал знакомства заканчивается, я отхожу в сторонку, предоставляя остальным возможность вернуться к разговору. Самая сложная часть пройдена, теперь оставалось лишь не отмораживаться и иногда вставлять в разговор какие-нибудь фразы, чтобы не сочли меня полным дебилом. А уже потом, когда первые граммы осядут в желудке и начнут просачиваться в кровь… тогда можно полностью расслабиться.
Мои новые знакомые действительно возвращаются к своей беседе, забывая обо мне, словно меня и не было. Вернее, это не беседа, а спор, причем достаточно глупый. Смысл сводится, прошу прощения за каламбур, к смыслу праздников — Нового года, Восьмого марта… всех, более менее крупных.
— … в такие дни даже настроение другое. Люди суетятся, готовятся… — Маша когда говорит, то чуть наклоняется вперед и мне приходится отвлекаться от сути ее речи, обращая внимание больше на роскошную грудь, колышащуюся под платьем.
— Ну и нафига эта головная боль? — взмахивает рукой мой толстый тезка. — Что, нельзя устроить праздник в любой день? Без нервотрепки и суеты?
— Маша права. — поддерживает девушку Коля-Швед. — Это же праздник в каждом доме, в каждой семье. Все заранее строят планы, готовят друг другу подарки…
— Вот, вот, подарки! — толстяк поднимает вверх указательный палец. — Все, ну может, не все, но большинство — точно, они тратят деньги, приобретая вещи, которые нафиг не нужны ни им, ни тем, которым они это дарят. Цветы! Зачем дарить цветы, которые через два-три дня отправятся в мусорник, лишний раз указав нам на то, что всему приходит конец и когда-нибудь мы тоже будем так гнить, выброшенные в яму в деревянном ящике.
Последнюю фразу он произносит на одном дыхании, словно боится, что его перебьют, не дав договорить. Но все его спокойно выслушивают, а затем слово берет Вова:
— Тебя послушать, так надо сидеть дома, никуда не ходить, никого не приглашать и никому ничего не дарить. Саня, тебе не кажется, что в такой рутине можно помереть гораздо быстрее. От скуки.
— Не кажется. Ты, Вован, не путай божий дар с яичницей. Во-первых, я не говорил, что веселиться не надо. Я говорил, что для этого не обязательно иметь какой-то повод. Во-вторых, — Саня сгинает два пальца и выставляет руку впереди себя, чтобы все видели. — во-вторых, я против подарков, которые как правило, являются символами бесполезности и в основном заставляют людей напрягаться. Неважно как — финансово, морально, физически…
Влезать в такую беседу не хочется. Не то чтобы у меня нет на этот счет своего мнения, просто… не до этого.
Что-то не так, я чувствую это, но не могу понять, что именно. Эта неестественность ситуации напрягает, но еще больше напрягает то, что я не вижу эту ситуацию, а только лишь чувствую ее.
— … почему нельзя просто сесть за стол и устроить праздник себе и своим друзьям без всякого повода? Все так ждут Новый год, что считают дни, которые остались до тридцать первого декабря! Через неделю… еще шесть дней… еще пять… Зачем?! Сделайте праздник двадцать пятого декабря!
