Рассказы - страница 7

— Это половик, — робко возразил Козими, — ноги вытирать.

— Возможно. Но у синьора Брамбиллы его нет, — заявил налоговый агент тоном, не допускающим возражений, и вновь сделал запись в книге.

Козими еле удержался, чтобы не крикнуть: «Посмотрите, посмотрите, что у Брамбиллы под тюфяком!» Однако счел за лучшее промолчать. Продавец картофеля заискивающе улыбнулся господину чиновнику, жуя черствую корку.

Внезапно налоговый агент поднял свои круглые, как у сыскного пса, глазищи к потолку и ткнул пальцем вверх так, словно уличил профессора в укрытии краденого добра. На штукатурке проступили налеты сырости, местами она вздулась, напоминая облако. Одни узоры складывались в четкий рисунок, другие были расплывчаты, словно причудливые видения.

— Вот отпечатки ваших снов! — грозно провозгласил чиновник налогового ведомства. — Закон не обойти!

С неожиданным проворством он выскочил в келью Брамбиллы.

— Ага, и здесь тоже! — торжествующе воскликнул он, показывая на потолок.

Потом вынул из папки какой-то приборчик, очень похожий на фотоаппарат, один раз щелкнул со вспышкой в келье Брамбиллы, второй — у Козими. Затем, весьма довольный собой, направился к двери.

— Сны у меня, поверьте, самые невинные, — умоляюще произнес профессор.

— Проверим в архиве, — отрезал налоговый агент и скрылся за хлипкой дверью.

Спустя три дня он вернулся. Ни слова не говоря, вручил Козими и Брамбилле листки бумаги — белый и желтый. Хитро улыбнулся продавцу картофеля, пялившему на него свои бараньи глаза.

Белый лист гласил:

Козими дрожащей рукой взял свой желтый лист и прочитал следующее:

В пышных залах герцогского дворца Миолии карнавал был в самом разгаре. История континента еще не знала такого грандиозного торжества. Приглашенные заглядывались на свое отражение в мраморе колонн. Тягучие, мелодичные звуки оркестра вели за собой танцоров, одетых на редкость живописно.

Только Главный церемониймейстер барон Орбайс и Главный камергер граф Цурлино не танцевали, а, стоя в сторонке, о чем-то вполголоса беседовали.

— В следующем году, дорогой граф, — прошептал Орбайс, — надо будет все продумать заранее!

— Как вас понимать, барон?

— Четко распределить карнавальные костюмы. Разве я неясно выразился?

— А как же свобода, барон? Каждый хочет иметь свободу выбора.

— Так вот, во имя этой самой свободы!.. Впрочем, взгляните сами, дорогой граф! Такое впечатление, что мы не на придворном балу, а на школьном утреннике!

— Да, но нельзя же после стольких уставов ввести еще и этот — указать каждому жителю Миолии, какую маску ему носить. Право же, хватит с них и того, что они противогаз носят.

— Однако допустимо ли, чтобы, скажем, депутаты парламента почти все до одного вырядились в костюмы паяцев?

— Тут нужно различать…

— Различать, различать… Слишком много Арлекинов.

— Но есть и Пульчинеллы. Встречаются и маски Тартальи и Стентерелло. А вот капитан Фракасса.

— Но все они паяцы.

— Что поделаешь! Вы, я вижу, других критиковать горазды, ну а сами как нарядились?

— Ну, я человек современных взглядов — надел маску золотаря. Поверьте, она мне недешево обошлась. Разве не видно, что она из чистого золота?

— Ах, барон, не будьте так придирчивы. К сожалению, вы правы — многие гости надели убогий костюм Панталоне. И все же взгляните вон на ту группу у стола с закусками. Они без малейших затрат взяли и перелицевали свои ливреи. Находчивые люди, не правда ли? Как жаль, что я не смог этого сделать.