Но давайте не забывать про «80-процентный» аргумент, который столь удивил нас в «Рассказе Тасманца». Единственный иммигрант, которому удалось бы прорваться в размножающееся тасманское население, имел бы 80-процентный шанс присоединиться к компании всеобщих предков: кругу людей, могущих назвать себя предками всех Тасманцев, которые будут жить в отдаленном будущем. Справедливо и то, что если хотя бы один неандертальский мужчина, скажем, размножался в населении sapiens, это дало бы ему приемлемый шанс, чтобы стать общим предком всех европейцев, живущих сегодня. Это может быть верно, даже если европейцы не несут неандертальских генов вообще. Поразительная мысль.
Так, несмотря на то, что немногие, если таковые вообще имеются, из наших генов происходят от неандертальцев, возможно, что у некоторых людей есть много неандертальских предков. В этом заключается различие, которое мы встретили в «Рассказе Евы», между родовыми деревьями генов и людей. Эволюцией управляет поток генов, и мораль «Рассказа Неандертальца», если мы позволим ему высказать ее, в том, что мы не можем и не должны взирать на эволюцию сквозь призму родословных людей. Конечно, люди важны во всех других отношениях, но если мы говорим о родословных, то это значит – о родовых деревьях генов. Слова «эволюционное происхождение» указывают на генных, а не на генеалогических предков.
Разнообразие ископаемых также является отражением генных родословных, а не (или разве что случайно) генеалогических родословных. Окаменелости свидетельствуют, что анатомия Современного перешла в остальной мир благодаря миграции «молодые из Африки». Но работа Алана Темплтона (описанная в «Рассказе Евы») предполагает, что мы также частично «произошли» от неафриканца Архаичного, возможно даже от неафриканца Homo erectus. Описание будет проще и ярче, если мы переключимся с человеческого языка на генный. Гены, которые определяют нашу анатомию Современного, несли мигранты «молодые из Африки», оставляя за собой окаменелости. В то же время факты Темплтона свидетельствуют, что другие гены, которыми мы теперь обладаем, текли по миру другими маршрутами, оставляя некоторые анатомические свидетельства для своего опознания. Большинство наших генов, вероятно, следовало маршрутом «молодые из Африки», в то время как лишь некоторые попали к нам другими путями. Как по-другому мы смогли бы столь ярко выразить это?
Итак, неандерталец доказал свое право рассказывать историю? Возможно, это был рассказ о генеалогии, если не рассказ о генах.
РАБОТАЮЩИЙ
Двигаясь вглубь времен в поисках предков, мы высаживаемся на отметке в один миллион лет. Единственный подходящий кандидат этого возраста относится к типу, обычно называемому Homo erertus, хотя некоторые назвали бы его африканскую разновидность Homo ergaster – Человек работающий, и я буду называть их так же. В качестве английской формы названия для этих существ я выберу Ergasts – Работающий, а не Прямоходящий, частично потому что я верю, что большинство наших генных следов ведут нас в прошлое к африканской разновидности, и частично потому, что, как я уже заметил, они были не более прямоходящими, чем их предшественники (Homo habilis) или их преемники (мы). Каким бы ни было название, которое мы предпочитаем, тип Работающий продолжал существовать от приблизительно 1.8 миллиона до приблизительно четверти миллиона лет назад. Они широко признаны как непосредственные предшественники, и частично современники Архаичных, кто в свою очередь предшествовал нам, Современным.
Работающие были заметно несхожи с современным Homo sapiens, и, в отличие от Archaic sapiens, их ареал не накладывался на наш. Окаменелые находки указывают, что они жили на Ближнем и Дальнем Востоке, включая Яву, и были древними переселенцами из Африки. Вы, возможно, слышали, как их называли старыми именами: питекантроп и Пекинский Человек. На латыни, прежде чем их допустили в круг Homo, у них были родовые названия Pithecanthropus и Sinanthropus. Они передвигались на двух ногах, как и мы, но имели меньший мозг (900 см куб. у ранних экземпляров и 1 100 см куб. у последних), размещенный в более низком, менее куполообразном, более «скошенном назад» черепе, чем наш, и имели срезанные подбородки. Их выступающие надбровные дуги образовывали резко выраженный горизонтальный выступ над глазами, посаженными на широких лицах с приплюснутым лбом.
