Более проблематично, остаются ли целыми все киты. На первый взгляд, зубатые и беззубые киты могли бы хорошо представлять две абсолютно отдельных линии, вернувшихся с суши в море. Действительно, такая возможность часто отстаивалась. Молекулярные таксономисты, которые демонстрировали родственные связи гиппопотама, очень благоразумно брали ДНК и зубатого, и беззубого кита. Они обосновали, что эти два кита – действительно намного более близкие кузены друг друга, чем гиппопотама. Но снова же, как мы узнаем, что «зубатые киты» остаются целым как группа? И то же самое для «беззубых китов»? Возможно, все беззубые киты связаны с гиппопотамом, кроме малого полосатика, который связан с хомяком. Нет, я не полагаю, что это так, и я действительно думаю, что беззубые киты – объединенная ветвь, разделяющая общего предка, который не разделяется больше никем, кроме беззубых китов. Но Вы можете увидеть, как открытие гиппопотама/кита поколебало уверенность?
Мы могли бы вернуть свою уверенность, если бы нашли серьезное основание, почему киты могли бы быть особенными в данном отношении. Если киты – прославленные парнокопытные, то они – парнокопытные, которые внезапно оторвались от земли, говоря эволюционным языком, оставив позади остальных парнокопытных. Их самые близкие кузены, гиппопотамы, оставались относительно статичными, как нормальные репрезентативные парнокопытные. Что-то произошло в истории китов, что заставило их включить эволюционное ускорение. Они эволюционировали настолько быстрее, чем все остальные парнокопытные, что их происхождение от этой группы было неясно, пока молекулярные таксономисты не пришли и не раскрыли его. Так что же особенного в истории китов?
Когда Вы пишете подобное, решение само спрыгивает со страницы. Покинуть землю и стать совершенно водным – это немного похоже на выход в космос. Когда мы выходим в космос, мы невесомы (не потому, между прочим, что мы оказываемся далеко от земной гравитации, как многие люди думают, а потому что мы пребываем в свободном падении, как парашютист прежде, чем дернет рипкорд). Кит плавает. В отличие от тюленя или черепахи, которые все еще появляются на земле для размножения, кит никогда не прекращает плавать. Он никогда не должен бороться с силой тяжести. Гиппопотам проводит время в воде, но он все еще нуждается в крепких, подобных стволам деревьев ногах с сильными мускулами для передвижения по земле. Киту не нужны ноги вообще, и действительно у него их нет. Считайте китов теми, кем хотели бы быть гиппопотамы, если бы только они могли освободиться от тирании силы тяжести. И конечно, есть очень много других необычных вещей для тех, кто все время живет в море, и это заставляет казаться намного менее удивительным тот факт, что эволюция кита должна была резко ускориться, как это и произошло, оставив гиппопотамов привязанными к земле, и оставаясь среди парнокопытных. Это означает, что я излишне впадал в отчаяние несколько абзацев назад.
Почти то же самое произошло и в другом направлении, 300 миллионами лет ранее, когда наши предки-рыбы вышли из воды на сушу. Если киты – возвеличенные гиппопотамы, то мы – возвеличенные двоякодышащие. Появление безногих китов среди парнокопытных, оставивших других парнокопытных «позади», не должно казаться более удивительным, чем появление четвероногих наземных животных от одной специфической группы рыб, оставивших «позади» других рыб. Так, во всяком случае, я логически объясняю родство кита с гиппопотамом и возвращаю свое потерянное зоологическое спокойствие.
Эпилог к «Рассказу Гиппопотама»
Зоологическое спокойствие – не уставать поражаться. Когда эта книга была в своей заключительной стадии подготовки, мое внимание было привлечено к следующему. В 1866 году великий немецкий зоолог Эрнст Геккель (Ernst Haeckel) составил схематичное эволюционное дерево млекопитающих. Я часто видел все дерево, воспроизведенное в историях зоологии, но никогда прежде не обращал внимания на положение китов и гиппопотамов в схеме Геккеля. Киты, как и сегодня – «китообразные» («Cetacea»), и Геккель прозорливо разместил их близко к парнокопытным. Но действительно потрясающе – куда он поместил гиппопотамов. Он назвал их нелицеприятным названием «тучные» («Obesa»), и классифицировал их не как парнокопытных, а как крошечный отросток на ветви, приводящей к китообразным (
