Только у бобров существует мозговой часовой механизм подобного рода. Другие виды имеют часовой механизм для копуляции, чесания и борьбы, и бобры – также. Но только у бобров есть мозговой часовой механизм для построения плотины, и он должен был развиваться постепенно в поколениях бобров. Он развился, потому что озера, созданные плотинами, полезны. Не вполне ясно, для чего они полезны, но они должны были быть полезны для бобров, которые их строили, а не только для каких-то древних бобров. Кажется, наилучшее предположение – что озеро предоставляет бобру безопасное место для постройки его домика вне досягаемости большинства хищников и безопасного канала для того, чтобы транспортировать пищу. Какими бы ни были преимущества, они должны быть существенными, иначе бобры не посвящали бы так много времени и усилий постройке плотин. Еще раз отметим, что естественный отбор – предсказывающая теория. Дарвинист может сделать уверенное предсказание, что, если бы плотины были бесполезной пустой тратой времени, конкурирующие бобры, которые воздерживаются от их построения, выживут лучше и передадут генетическую склонность их не строить. Факт, что бобры столь стремятся строить плотины, является очень убедительным доказательством, что плотины приносили пользу их предкам.
Как и любая другая полезная адаптация, часовой механизм строительства плотины в мозгу должен был развиться благодаря дарвинистскому отбору генов. По-видимому, произошли генетические изменения в строении мозга, которые затронули построение плотины. Те генетические варианты, которые привели к улучшенным плотинам, с большей вероятностью выживали в генофонде бобра. Это – тот же сюжет, что и у всей дарвинистской адаптации. Но что является фенотипом? О каком звене в цепи причинных связей мы скажем, что генетическое различие проявляет свое воздействие? Ответ – все звенья, где различие заметно. В строении мозга? Да, почти наверняка. В химии клеток, приводящей в эмбриональном развитии к такому строению? Конечно. Но также и поведение – симфония мышечных сокращений, называемая поведением – также является совершенно приемлемым фенотипом. Различия в создании поведения являются, без сомнения, проявлениями различий в генах. И к тому же следствия этого поведения также полностью приемлемы как фенотипы генов. Какие следствия? Плотины, конечно. И озера, которые являются следствиями плотин. Различия между озерами под влиянием различий между плотинами такие же, как различия между плотинами под влиянием различий между образцами поведения, которые в свою очередь являются следствиями различий между генами. Мы можем сказать, что особенности плотины или озера являются истинными фенотипическими эффектами генов, если использовать точно ту же логику, которую мы используем, чтобы сказать, что особенности хвоста – фенотипические эффекты генов.
Традиционно биологи видят фенотипичные эффекты гена как ограниченные кожей человека, несущего этот ген. «Рассказ Бобра» показывает, что это нецелесообразно. Фенотип гена, в истинном смысле слова, может простираться вне кожи человека. Гнезда птиц – расширенные фенотипы. Их форма и размер, сложные воронки и туннели там, где они есть, все это – дарвинистская адаптация, и она должна была развиться благодаря разнице в выживании альтернативных генов. Гены для строительного поведения? Да. Гены для создания мозга, способного строить гнезда правильной формы и размера? Да. Гены для гнезд правильной формы и размера? Да, по той же причине, да. Гнезда сделаны из травы, веток или земли, а не из клеток птицы. Но это несущественно в вопросе о том, появляются ли различия между гнездами под влиянием различий между генами. Если да, то гнезда – настоящие фенотипы генов. И для этого различия в гнездах, конечно, должны находиться под влиянием генных различий, а иначе как же еще они могли быть улучшены естественным отбором?
Артефакты, подобные гнездам и плотинам (и озерам), являются легко понятыми примерами расширенных фенотипов. Есть и другие, где логика немного более... как раз, расширена. Например, у генов паразита, можно сказать, существует фенотипическое выражение в телах их хозяев. Это может быть верным даже там, где, как в случае с кукушкой, они не живут в своих хозяевах. И многие примеры коммуникации у животных – как тогда, когда кенар поет для самки, и ее яичники увеличиваются – могут быть переписаны на языке расширенного фенотипа. Но это увело бы нас слишком далеко от бобра, рассказ которого заканчивается одним заключительным наблюдением. При благоприятных условиях озеро бобра может охватывать несколько миль, что может сделать его наибольшим в мире фенотипом любого гена.
