— Я знаю, — шепчет он. Он пододвигается ближе, и наши лица в дюйме друг от друга, наше дыхание соединяется воедино. — Я собираюсь забрать тебя отсюда.
Надежда почти полностью исчезла из моей души. Но сейчас я ее чувствую. Крепче держусь за нее. Кто знает, как долго продлится это чувство.
Он неохотно отодвигается. Его руки касаются моих щек, делая медленные круги. — Мне нужно идти.
— Нет, — протестую я. Мои руки напрягаются вокруг его шеи. — Останься.
— Я не зарегистрировался в приемном отделении. Мэри найдет меня, и, ты знаешь, она не побоится выкинуть меня отсюда.
— Останься, — шепчу я напротив его губ.
— Я…, — он начал что-то говорить, но его слова растворились в воздухе.
Его губы двигаются напротив моих. Сначала медленно. Но потом поцелуй набирает обороты, и мы вдвоем почти становимся отчаянными. Мои пальцы накручивают его волосы. Он дышит через нос. Его тело ложится на мое, и ощущение его веса заставляет тепло растечься по всему телу.
Потом Лаклан резко отстраняется. Мы оба глубоко дышим. Его руки хватаются за перила. — Мне нужно идти, — я не знаю, говорит он это себе или мне. — Но я не собираюсь избегать тебя, понятно? Я люблю тебя, — говорит он отчаянно.
— Я тоже люблю тебя.
Он встает и поднимается по лестнице. Я слышу хруст снега под его ногами.
Закрываю лицо руками. Погружаюсь в свою память, и иду сквозь года, пока не нахожу то, что смягчает уход Лаклана.
Я нахожу воспоминание, которое заставляет мои губы расплыться в улыбке. Я нахожу воспоминание, которое поражает холод и чувство одиночества.
ГЛАВА 15. ДЕНЬ НАОМИ
8 лет назад
— Не могу поверить, что позволяю ребенку зажечь спичку.
Я сконцентрировалась на фейерверке. — Мне двенадцать лет, Лаклан. Я не ребенок.
Он фыркнул. — Просто поторопись, пока ты еще что-нибудь не подожгла.
И в этот момент я задуваю спичку в его руке и ухмыляюсь.
— Больше так не делай, — он роется внутри своего кармана и вытаскивает другую спичку. — У меня осталась пара штук.
Сегодня 19 июля. Мой день рождения. У меня ушло два года на то, чтобы у меня появился фейерверк. Я не могла перестать крутиться. Я была так взволнована. Потянулась и попыталась поймать светлячка в восьмой раз, но ничего не получилось. Лаклан вздохнул и за пару секунд поймал одного. Придав рукам чашевидную форму, со светлячком внутри, он передал его в мои ждущие ладони. Отдал его, как это бы сделал старший брат. Проворным жестом, говорящим: «Держи. Я сделал это для тебя, чтобы ты перестала пытаться».
— Откуда берется вся эта энергия? — спрашивает он.
— Я просто взволнована, видя все эти яркие краски! — улыбнулась я. — Думаю, это самый лучший подарок на день рождения, — призналась я.
— Как твоя семья отпраздновала твой знаменательный день?
— У нас были торт и подарки.
— И все? — Лаклан насупился. — Никакой вечеринки по случаю дня рождения? Никакой вечеринки с ночевкой? Разве девочки не занимаются всей этой ерундой?
— Не все девочки занимаются этой ерундой, — ответила я и сменила тему. — Теперь мы можем поджечь фейерверк?
— Боже, ты нетерпелива, — дразнит он и вручает мне спичку.
Только с третьего раза мне удалось поджечь ее. Мои руки трясутся, когда я подношу пламя к запалу. Спустя пару секунд послышались шипящие звуки и посыпались искры. Мы отбежали подальше и вовремя повернулись, чтобы увидеть, как освещается небо.
За последующие пятнадцать минут мы подожгли так много фейерверков, как только смогли. Все это время я благоговела.
Хотела поджечь еще, но Лаклан сказал:
— Нет. Нам лучше остановиться до того, как мы попадем в передрягу.
Он убрал спички обратно в свой карман. — С днем рождения, ребенок, — сказал он прежде, чем повернуться и уйти.
— Эй, вернись! — закричала я.
— Ребееееееееенок, — протянул он. Но ко мне вернулся. — Что?
— Ты не можешь уйти.
Он посмотрел на свои часы. — У меня свидание через пятнадцать минут.
Год назад Лаклан получил водительское удостоверение. У его родителей был блестящий черный автомобиль, который ждал его во дворе. Он мог свободно уйти и прийти, когда бы ему ни вздумалось. Я это ненавидела.
И вот опять, он собирался уходить. Ярость вспыхнула внутри меня.
