О чем ты думала, Наоми? Что сможешь находиться с ним наедине, и ничего не произойдет?
Я уперлась локтями в колени и посмотрела на кирпичные ступени.
Почему ты сказала ему, что поедешь с ним к нему домой? Зачем?
Хороший вопрос. Почему я просто не сказала ему отвезти меня домой?
У меня не было ответа. Ничего действенного, по крайней мере. Единственное, что у меня сейчас было, так это оправдания. Эти взгляды, которые он посылал мне во время совместного ужина. Или когда опускал свою руку, лежащую на моей талии, ниже и ниже. Это был жест защиты и появления рыцарства. Может это случилось тогда, когда мы поменялись позициями, и его тело оказалось под моим? Власть, которую я почувствовала в тот момент, заставила мою кожу покалывать. Подобная сила могла опьянить меня. Когда моя голова была прижата к его груди, я слышала твердое биение его сердца; его запах завлекал меня. Я оставалась совершенно неподвижной, надеясь, что, может быть, если я прижмусь достаточно сильно, его запах утонет под моей кожей.
Думаю, все это, смешавшись воедино, собрало, разогнало и катапультировало нас к одному поцелую.
Поцелую, который изменил все.
Я потерла пальцам нижнюю губу. Мне даже сложно назвать это поцелуем. Для меня поцелуй - это когда губы двух людей соприкасаются. Иногда неудобно. Иногда сладко и невинно. Иногда преобладает похоть.
Но поцелуй никогда не воспламеняется во что-то настолько мощное, что даже твое сердце это чувствует. Каждое прикосновение, каждый стон, каждый вздох становится наэлектризованным.
Макс тоже это почувствовал. Я была в этом уверена. Но он не был готов произнести правду вслух. Я не могу винить его; мы оба были вне себя.
Я закрыла глаза, ожидая, что Макс будет первым, кого я увижу. Но это был не он. Это был Лаклан. Я застонала в ужасе и потерла виски, стараясь стереть его изображение. Не здесь. Не сейчас. Он не должен разрушить все это.
«Убирайся из моей головы. Убирайся. Убирайся. Убирайся».
Мой мозг хотел перемотать все назад. Мне хотелось вернуться назад ко всем воспоминаниям, связанным с Лакланом и остаться там, но я не могла позволить этому случиться. Все начало расплываться перед глазами, поэтому я оттолкнула эти воспоминания настолько сильно, насколько смогла.
Я встала. Разговор с Ланой сделает происходящее лучше. Я расскажу ей обо всем, что произошло с Максом. Она выслушает меня, ведь именно так должна поступать лучшая подруга, и даст мне хороший совет. Я спрошу ее, что она делала сегодня. Она расскажет. Через несколько минут мы будем болтать на совершенно другую тему, далекую от реалий нашего мира.
Снаружи все было черно, словно смоль, но за зелеными насаждениями были спрятаны прожекторы, которые не были направлены на дом. Дом семьи Ланы был старым, довоенным особняком, который принадлежал семье в течение уже многих столетий. Лана произошла от целого рода богатеев, и это сразу бросается в глаза. За их домом был большой, красный сарай, где содержали породистых лошадей. Когда Лана хочет сбежать и скрыться от всего, то выбирается на прогулку верхом, чтобы прочистить свой разум.
Но сейчас ее лошадь свободно бродила по территории. Её копыта хрустели по гравию. Она прошла мимо меня. Ее уши двигались взад и вперед в быстром темпе. Её ноздри раздувались. Обычно, она была спокойной, одной из тех, кто смиренно идет за хозяином. Но сейчас её страх и беспокойство были очевидными.
Тревожные звоночки начали звучать в моей голове. Что-то было не так.
Я посмотрела через плечо на сарай. Дверь была распахнута. Я не слышала ни звука. Казалось, все в порядке. Но беспокойство заставило кожу на моих руках покрыться мурашками. Страх сочился из моего тела. Мне следовало бы развернуться и вернуться в безопасность своего дома, но я пошла дальше.
Лишь в нескольких шагах от сарая, я услышала шум. Что-то опрокинулось и разбилось. Я слышала, как кто-то задыхается или хрипит, после чего последовало ворчание. Это был один из тех моментов, когда мой мозг кричал мне, приказывая остановиться и не идти дальше. Но я не могла не посмотреть. Я засунула голову внутрь сарая и увидела Лану, прижатую к деревянной балке. Огромное предплечье было прижато к ее горлу, не позволяя ей говорить, кричать или даже дышать. Ее штаны и нижнее белье были спущены до колен. Ее голубой жакет распахнут. Я увидела, что воротник ее рубашки был разорван.
