– Это тебе сейчас понятно, после задушевных бесед с Ганецким и Ашбергом. А раньше? Да, вроде бы всё очевидно и лежит на поверхности, но пока в факты не ткнули носом, общественная слепота продолжит торжествовать. Кто-то не видит никакой связи финансистов с властью, кто-то видит, но считает её несущественной. А есть и те, кто всё прекрасно понимает, но молчит вполне осознанно… Ну как же газетчики будут писать про тех, кто является их хозяевами или кредиторами, имеет административную власть? Сейчас вся наша с тобой самодеятельность – только смальта для мозаики. Это всё ещё предстоит сложить и показать во взаимосвязи, и то, не уверен, что поверят, во всяком случае сразу…
– Но каким образом ты её покажешь? У нас же нет своей газеты.
– Своей нет, но можно воспользоваться чужими. Есть, например, на просторах Отечества интересный и очень активный купец Иван Сытин. Тот, кто придумал отрывной календарь. «Русское слово» принадлежит как раз ему. Иван Дмитриевич издавал Пушкина, Толстого, Достоевского чаще и больше, чем все остальные книгоиздатели, вместе взятые, но ни разу не прочёл никого из них. Его личная необразованность доходит до курьёзов. Однажды он выкупил книгу у какого-то начинающего писателя, дважды с успехом напечатал её и только потом узнал, что жулик ему подсунул произведение Гоголя, выдав за своё… Идеальный носитель правильно вложенной в него информации… Но я бы не стал ставить в нашей игре на газеты. Слишком привычно, а потому – уязвимо. Мы пойдём другим путём!
– Каким?
– В будущем убойную, пробивную силу приобретут короткие фильмы. Сейчас синематограф главным образом развлекает, а мы превратим его в отдельное и очень коварное средство донесения информации до широких масс, неграмотных, не привыкших читать, но охочих до развлечений и совершенно беззащитных перед правильно подаваемой движущейся картинкой. Поэтому первое, что мы сделаем после приезда в Петроград – откроем киностудию.
– А я полагала, что она нужна только для скрытного наблюдения и конспиративных встреч.
– И для этого тоже. Но и как фабрика по производству информационных бомб, она нам очень сильно поможет. Наконец-то конфискованные у господина Фюрстенберга-Ганецкого деньги пойдут на добрые дела, хоть и не так, как он предполагал.
– Примете на службу?
– В первую очередь.
– В качестве кого?
– Должность главного редактора удовлетворит ваши амбиции, сударыня?
– Смотря что придётся редактировать и создавать.
– Прямо сейчас – ещё одну копию банкирских показаний.
– Третий раз? Я их уже наизусть помню.
– Мне просто нравится твой замечательный почерк, – улыбнулся Григорий.
– Только после ужина. У меня уже руки трясутся. Не знаю, от чего больше – от голода или от холода.
* * *
Паромчик отдал концы и, пуская чёрные клубы дыма из одинокой высокой трубы, гулко ухая паровой машиной, петлял между островами и островками Аландского архипелага по направлению к Або. Перебирая вилкой овощное соте и не скрывая улыбки, Анна с интересом разглядывала борьбу Григория со стерлядью.
– Ты урчишь, как кот, – наконец, не выдержала она.
– Это неприлично?
– Жутко! Но мне нравится, потому что делаешь это очень искренне. Рыбные блюда, я заметила, твоя страсть. Почему?
– В XXI веке люди сожрали всю нормальную рыбу, превратив её в деликатес. Ты не поверишь, но хорошие, качественные морские и речные продукты в будут стоить дороже мяса. Представляешь?
– Нет. Но верю.
– Спасибо. А гурьевскую кашу, – Григорий с вожделением посмотрел на десерт, – вообще готовить разучатся. Считай, я только название её и помню.
– Тут я тебя разочарую, – Анна небрежно дотронулась пальчиком до посуды, – в этой каше гурьевское только название. Но обещаю, как только появится возможность – приготовлю тебе это блюдо по старинному рецепту моего дедушки.
– А ты умеешь готовить?
– Каждая девушка из приличной семьи должна уметь готовить.
– А что еще должна уметь девушка из приличной семьи?
– О! – Анна хихикнула, прикрыв рукой губы, – это очень длинная и грустная история, преподаваемая в гимназии и в институте.
– А мы сейчас никуда не торопимся. Дорога длинная.
