– Послушайте, уважаемый! Постойте! Простите! Можно вас на минуточку? – голосили немцы, пробегая мимо дверей.
«Всё хорошо. Всё идёт по плану,» – прошептала Анна, унимая дрожь в коленках, толкая двери и вытаскивая коляску с мирно посапывающим банкиром, загримированным под дородную матрону.
Чувствуя, как прожигает спину взгляд штурмовика, сопровождающий удаляющуюся коляску, Ревельская, пересиливая горячее желание припустить со всех ног, пошла нарочито медленно, прогулочным шагом, стараясь всем своим видом излучать беспечность и скуку подростка, вынужденного проводить время с больной, старой родственницей. «Смотрит, не отворачивается,» – констатировала она, притворно нагнувшись, чтобы завязать шнурок на ботинке, и похолодела. Немец, уставившись на парочку «внук-бабушка», бросил папироску и сделал первые два шага наперерез. На противоположном конце улицы вдруг часто-часто затрещал пистолет. Штурмовик, развернувшись на ходу, со всех ног бросился на звуки выстрелов. Анна, оставив коляску, тоже автоматически сделала несколько шагов в том направлении, но вовремя одумалась, остановилась, вернулась к банкирской тушке и, проклиная её всеми женскими проклятиями, потащила вниз по улице, подальше от горячего места, вытирая кулаком маленькие солёные слезинки, катившиеся по щекам и не желавшие останавливаться.
* * *
Распутин вышел из парадного, насмешливо посмотрел на толпу штурмовиков, лицами похожую на гопоту девяностых, а одеждой – на клуб джентльменов, глянул на вечно затянутое тучами небо, поднял воротник и быстрым шагом пошёл прочь от этой кучки. Казалось, он испугался. Топот и шумное дыхание сзади подтвердили правильность манёвра – сработал стадный охотничий инстинкт, и дежурная смена соглядатаев увязалась за ним.
– Эй, стой! Стой, кому говорят, – ударил в спину прокуренный голос.
Распутин усмехнулся, прибавил шаг, а потом резко нырнул в подворотню и сразу же припустил со всех ног, слыша сзади тяжёлый топот и гневные выкрики. «Их всего трое. Плохо. Надо бы побольше на себя оттянуть, иначе Аня не прорвется. Стоять! Потанцуем, господа!..»
Первого, самого шустрого, он сбил с ног дворовой подсечкой, притаившись за выступом. Следующий за ним, увидев противника прямо перед носом, резко перешёл в режим торможения, старательно выдёргивая пистолет из кармана пальто. Завершить эту операцию ему удалось только при активном содействии Григория. На запястье штурмовика легла правая рука Распутина, на плечо – левая, а тело, влекомое инерцией, усиленной рычагом противника, перешло в свободный полёт, закончившийся в ближайшей стенке. Пальцы солдата сами собой разжались, а вынутый «ствол» перешёл в разряд трофеев. Третий штурмовик добежал до подворотни уже вооруженным. Распутин еле успел отпрыгнуть обратно за колонну, как в разные стороны полетела штукатурка, грязные ошмётки, и только потом по ушам резануло характерное гавканье Pistole 08 Георга Люгера.
– Ну вы посмотрите, какой обидчивый! – возмутился Григорий, передёгивая затвор трофейного парабеллума.
Штурмовик, держа прицел на уровне груди, двигаясь мягким приставным шагом, сместился к противоположной стенке, открывая себе максимальный угол обстрела. Ещё шаг, и укрытие превратится в угол для наказания непослушных. Схватив за шиворот солдата, оглушённого после торможения о стену, Григорий с силой вытолкнул его на открытое пространство, а сам, присев, откинулся спиной на землю, выставив перед собой оружие.
Штурмовик правильно отреагировал на вылетевшее из укрытия тело и успел надавить на спусковой крючок, проделав в своём коллеге неплановую дырку. Следом откуда-то из под ног дважды сверкнуло пламя выстрела и дуэль закончилась с разгромным счётом 3:0 в пользу пришельца из XXI века.
Перевернувшись на живот, Распутин успел сделать контрольный «звонок» в затылок первому, самому шустрому преследователю, неудачно затормозившему о брусчатку, пока тот, отчаянно скуля, крутился на земле, держась за колено. Григорий встал, опираясь о стену и боясь глубоко дышать, чтобы не бередить рану, подобрал еще один трофей, проверил патрон в патроннике. «А теперь, ребятки, показательный урок стрельбы по-македонски!»
