Кантор хоральной синагоги в Львове Гальперин приехал в Петербург, чтобы хлопотать об облегчении участи сосланных евреев. Он сообщил мне отчаянные подробности их мученичества, и я принял срочные меры к спасению бедных цадиков. Петербургские центральные власти потребовали от нас представления подробных данных и доказательств. Но до представления этих данных, вследствие голода и холода, уже несколько цадиков скончались.
Остальные должны были быть размещены в городах Верхнеудинске, Омске и Томске, но только четверо прибыли на место назначения, так как остальные по дороге умерли. Я подал царю прошение о помиловании этих четырех. царь удовлетворил мое ходатайство, но, пока телеграмма дошла в Сибири до места назначения, и эти четверо скончались.
Евреи тогда решили протестовать перед всем цивилизованным миром против возводимых обвинений в шпионаже не только на отдельных личностей, а на весь еврейский народ. Евреи разослали в другие страны своих представителей с поручением осветить там бедственное положение евреев в России и просить о помощи.
Отчасти положение евреев облегчалось тем, что и царица находилась в подозрении в шпионаже. Ее телефонные разговоры и передвижения проверялись агентами охранной полиции. Это облегчало борьбу с Николаю Николаевичу и его сторонниками.
Распутин обещает увольнение Николая Николаевича
Я имел постоянные совещания с представителями еврейства. Мы обсуждали вопрос, что мы могли бы еще предпринять по делу достижения равноправия для евреев. Я делал все от меня зависящее, но положение евреев продолжало оставаться все еще очень тяжким. Несмотря на поддержку Распутина и мои отношения в надлежащих правительственных кругах, все еще не могло быть и речи о победе в деле разрешения еврейского вопроса.
Я хлопотал о царской аудиенции для еврейских представителей, чтобы они лично могли бы изложить свое положение. Также в этом вопросе мне помогал Распутин. Он наконец уговорил царя дать представителям еврейства аудиенцию. Я этому очень радовался. Мы решили, что в состав делегации должны войти адвокаты Грузенберг, Слиозберг и член Государственной Думы Фридман. Однако царь отказался принять эту делегацию, так как в нее входили адвокаты и революционеры.
Распутин имел совещание по этому вопросу с царем и предложил мне состав делегации: барон Гринцбург, М.А. Гинцбург и киевский сахарозаводчик Л.И. Бродский. Когда мы об этом сообщили указанным лицам, то они были очень изумлены, но отказались говорить с царем, так как они не могли взять на себя всю ответственность за этот разговор с царем. Таким образом, мое предложение не осуществилось.
Между тем политика Николая Николаевича становилась все более угрожающей и вызывала среди евреев невероятное возбуждение. Несколько еврейских представителей обратились ко мне с просьбой устроить новое совещание с Распутиным. Они строили большие надежды на баснословное влияние чудотворца, но одновременно хотели знать, на что им надеяться и чего им ждать. Я не возражал против предполагаемого совещания и при первом удобном случае сообщил Распутину об этом, поясняя, что еврейские представители хотят его совета для дальнейших действий.
Он внимательно меня выслушал и заявил, что согласен принять еврейских делегатов. После сообщения о результатах моих переговоров Мозесу Гринцбургу последний предложил устроить торжественный обед на квартире адвоката Слиозберга, которого Распутин считал надежным и заслуживающим доверия вождем еврейства. Действительно, без малейшего личного интереса Слиозберг сделал очень много для еврейского народа.
В назначенный день на квартире Слиозберга собрались представители еврейства, среди них находились: барон Гринцбург, Мозес Гинцбург, Бланкенштейн, Мандель, раввин Мазо и многие другие, фамилии которых я теперь уже забыл. Когда все были в сборе, мне по телефону была передана просьба приехать с Распутиным. Мы поехали. На квартире Слиозберга Распутин был встречен очень торжественно и с большими почестями.
Еврейские делегаты, старики с длинными седыми бородами, в течение вечера рассказывали Распутину о преследованиях евреев Николаю Николаевичу и другими антисемитически настроенными сановниками. Их рассказы оставили глубокое впечатление на Распутина, и он был действительно потрясен.
