– Конечно, – отвечаю я. – За ним и пришел.
Пожали мне руки и впустили, дали спуститься по нескольким каменным ступенькам. Внутри пластами плавает сизый табачный дым, гомон нетрезвых голосов. Мой бог! Двустволки между колен, пара карабинов, небрежно повешенных на плечо, автомат с рубчатым откидным прикладом… И настроены люди куда как решительно, только не очень пока знают, в кого стрелять. Склоняются больше, что в милицию и в каких-то неопределенных «сторонников гэкачэпэ». Причем вести себя стараются, непроизвольно подражая советским «историческим» фильмам про Гражданскую войну.
Отхлебываю самогона, проникаюсь духом начинающейся гражданской войны и все острее вспоминаю, что мои сыновья – еще подростки, гибнуть мне как-то рано… Не дай бог милиция и правда сюда сунется! Не говоря о таких же вооруженных, но сторонниках другой силы…
Тут какая-то расхристанная, расстегнутая до пупа и нетрезвая девица, светя розовым лифчиком, едва налезающим на колоссальные груди, издает дикий вопль: из телетайпа пошла лента!!! Народ загомонил, с ревом сорвался, дико толкаясь, полез к телетайпу. А я сбежал, значительно сказав стражам у входа:
– На задание…
Они серьезно так кивнули… и больше я их никогда нигде не видел.
Улицы по-прежнему пустым-пустехоньки, никого. Ни одного патруля, ни одного вооруженного. Раза два прошли поздние парочки, какие-то загулявшие ребята… Только около часу ночи на огромной скорости промчался одинокий БТР. Куда и откуда мчалась эта одиночная военная машина – понятия не имею и уже никогда не узнаю. Очевидно, что не на боевое задание и не с боевого задания. Промчался броневик неведомо откуда и бесследно исчез. А я пошел домой, звонить в Москву….
Намного позже я узнал, что милиции был строгий приказ: ни под каким видом не шататься по улицам, не показывать оружия, тем более не применять. Приказ правильный хотя бы в одном смысле – не провоцировать. Потому что горячих голов хватало, и чуть что – могло кончиться какой угодно уголовщиной, насилием, стрельбой, лужами крови на мостовой.
«Митинг победителей» 22 августа 1991 года в Москве собрал до миллиона участников. Люди искренне считали себя победителями, они ясно чувствовали вкус своей победы! Вон какую махину одолели! Но складывалось полное впечатление не войны, а именно умелой режиссуры. Причем режиссуры скорее доброжелательной. Режиссуры, в которой «народным массам» давали побесноваться, сколько им хочется, похвататься за оружие и попринимать героические позы… Но были приняты меры, чтобы стволы не стреляли, крик и сумятица не переходили в реальную бойню.
Действительно, что мешало властям СССР вывести на улицы Москвы танки с полным боекомплектом? Бросить на пусть сколь угодно большую толпу умелых и решительных людей из спецназа? Против мирных и безоружных спецназ мог бы и не пойти, а вот отловить заправил, стащить с танка забравшегося туда Ельцина, погасить самые шумные митинги – мог бы. Если «ГКЧП» и вообще все советское руководство было такое враждебное народу и злое – кто мешал?
А ведь правительство даже и не попыталось начать реальную гражданскую войну. Оно демонстрировало… даже непонятно что. Не получившие боевого задания танки, неизвестно зачем введенные в город… Как символ своей несуществующей готовности. Просто поразительно, как легко правительство СССР сдало свои позиции… В этой легкости много странного, даже подозрительного – но что бы ни стояло за кулисами «Преображенской революции», дело оказалось сделано – после августа 1991 года Советский Союз был обречен на 100%.
