Взбодренный таким образом следак ретиво принялся за осмотр места происшествия. Вся обстановка, как и полагается, сфотографирована, наиболее крупные осколки упакованы в качестве вещественных доказательств.
Когда все наконец разъехались, увозя задержанных, давя рвущиеся наружу злые слезы, кинулся собирать остатки стекла, унося все к мусорному контейнеру. Затем изрезанными, сочащимися кровью руками подобрал с земли сломанные гвоздики, аккуратно разложив их у подножий памятников. Марина, так вовремя сумевшая остановить мой, возможно, ставший бы для подонка роковым удар, тем временем собрала в валявшийся рядом пакет и выбросила остатки пиршества.
Состояние — хуже не бывает. До сих пор какой-то отрешенный…
— Пойдем? — взяв меня под руку, потянула к выходу Марина. — Порезался весь. Хотя бы промыть надо… Ты из госпиталя сбежал?
— Нет, выписали… сегодня утром. — послушно пошел я с ней. — Ты меня, наверное, презираешь?
— За что?
— В руках себя держать не умею…
— Правильно ты все сделал! Подонков учить надо, Робин Гуд ты мой… Но ты бы убил его…
— В тот момент — наверное. Спасибо тебе!
— А мне-то за что?
— Закричала вовремя. Меня только твой крик и остановил… Я тебе звонил сегодня…
— Прости меня, что не позвонила, когда приехала. Мне надо было многое обдумать. Я ходила на могилки к твоим…
— Я знаю… видел. Спасибо тебе… Они бы были рады. А ты почему вернулась? Я же видел, как ты ушла.
— Машину твою увидела у обочины. Так и подумала, что ты тоже к своим приехал. Только не заметила тебя. Ты где был?..
Так дошли до торчащей из стены трубы с технической водой для нужд посетителей кладбища. Марина открыла кран, своим платочком нежно обработала кровоточащие порезы.
— Увидел тебя возле памятника и решил не мешать, ушел в сторону. Ты не ответила, почему вернулась?
— Как увидела машину, так на душе почему-то стало тревожно. Подумала, что ты из госпиталя сбежал. Вдруг бы тебе здесь стало плохо? Вот и вернулась.
— Так я же тебя на машине ни разу не возил…
— А-а, вон ты о чем! Мне ее Гном показал, когда из госпиталя домой повез. Тебе бы руки-то перевязать, или хотя бы пластырем заклеить надо. Да и обработать нормально не помешает. Занесешь еще заразу. Где это можно сделать?
— Наверное, только в отряде… Марина, ты машину водить умеешь?
— Нет. И не училась никогда. А что?
— Тогда придется самому. Руль потом отмою. Поехали? Достань, пожалуйста, ключи из кармана, а то все перемажу — стирай потом…
— А у тебя аптечки-то в машине нет, что ли?
— Есть. Только ей сто лет в обед. Еще отец покупал. Там все испортилось давно, а бинтов и в помине нет. Для техосмотра коробка имеется — и ладно.
— Нет, за тебя основательно надо браться! Что за отношение такое к самому себе?
В медицинской части отряда порезы уже окончательно обработали. Начмед решил не перевязывать, залил раны клеем.
— Походишь так, — сказал он, — кровь свернется быстро. Не советую только руки наждачкой протирать! — Хохмач великий.
Парни с дружелюбным любопытством разглядывали Марину, но от расспросов благоразумно воздерживались. Забрав из шкафчика ключи от гаража, вместе с любимой вышли во двор, столкнувшись с Удальцовым.
— Здравствуйте, дядя Сережа! — поздоровалась с ним Марина. — На кладбище вам не до меня было.
— Здравствуй! Ты уж прости меня, девочка, — ответил ей Сергей Терентьевич, — поругался я там немного. Не понимают ничего по-человечески. Пришлось чисто по-русски общаться. Радуйся, Жора! Мне уж рассказали, если бы не она, пришлось бы тебе передачки таскать. Так что ты ее на руках носить должен!
— Да я хоть сейчас, командир! — попытался подхватить Марину на руки. — Хоть всю жизнь!
— С ума сошел? — притворно начала отбиваться она. — Всю одежду перепачкаешь!
— Ну смотри! — улыбнулся полковник. — За язык тебя никто не тянул. Ладно, ты мужик правильный. За свои слова отвечаешь. Но смотри у меня! Обидишь — не спущу!
— Никогда, командир! — твердо ответил я, нежно посмотрев на Марину.
— Да он мухи не обидит просто так! Это я уже давно поняла, — тоже ласково взглянула она на меня.
* * *
Как-то так само собой получилось, что из отряда на машине направились прямо ко мне. Вроде бы и не договаривались ни о чем, но, с другой стороны, никто и не возражал. Выехав на Комсомольскую, в районе лесотехникума тормознул у обочины.
