Понтус тоже так считал.
Расмус уселся верхом на подоконник.
- А вот и малыш Расмюс, - сказал он и повис, не раздумывая, на канате из брюк.
Они затрещали, но выдержали, и он съехал как можно ниже, до самого конца. Затем зажмурился и упал как можно мягче. Он почувствовал легкую боль в ногах, когда ударился о землю, но ног не сломал и даже не оцарапался.
- Ты гибкий, как обезьяна, - закричал Понтус. - Точь-в-точь, как мамочка Альфредо!
Он уже сидел на подоконнике.
- А вот и малыш Понтюс! - закричал он.
Расмус посмотрел на него снизу вверх.
- Тебе не надо спускаться, если не хочешь! - сказал он. - Я поднимусь и открою тебе дверь… хотя сначала я открою дверь Глупышу.
- Ш-ш-ш… я что - разве я не могу немного повеселиться? - сказал Понтус, выбрасываясь из окна.
Но Расмус уже несся по дороге к погребу.
- Глупыш, - кричал он. - Глупыш, я иду!
И только увидев новенький, с иголочки, висячий замок на двери погреба, он вспомнил про ключ, полученный от Альфредо. Ключ! Ведь он сунул его в карман брюк, а брюки висели как раз на стене дома и развевались от вечернего бриза.
Он искренне разозлился на самого себя. Бедный Глупыш… когда каждая секунда взаперти - мука!
- Рассеян, как старый козел, - злобно пробормотал он и помчался галопом назад…
Он ринулся по лестнице вверх, на чердак, рванул дверь, которую так тщательно запер недавно Альфредо и которую завтра утром должна была отворить Берта… Так она думала, да!
Расмус высунул голову в окно, и тут Понтус увидел его. Он удивленно вытаращил глаза.
- По-твоему, у нас урок гимнастики? - неодобрительно сказал он. - Пожалей мои штаны, хватит того, что ты спустился по ним один раз. - Но Расмус, взяв брюки, нервно обыскал сначала свои собственные карманы, а потом, на всякий случай, также и Понтуса. Но никакого ключа не было! Расмус просто подпрыгивал от нетерпения; в такие вот минуты седеешь!
- Понтус, посмотри, пожалуйста, не валяется ли в траве какой-нибудь ключ! - бешеным голосом закричал он.
- Поищу, - ответил Понтус.
Встав на четвереньки, он стал шарить в траве. Расмус кусал указательный палец и ждал.
- Что я получу за это? - торжествующе спросил Понтус, поднимая ключ.
Расмус с облегчением вздохнул:
- Пару брюк, потому что они тебе пригодятся, - ответил он и бросил вниз брюки, которые приземлились прямо на голову Понтуса.
И вот он снова у двери погреба, он слышит, как лает Глупыш, и он начинает плакать, едва вставив ключ в висячий замок. Вот он открывает тяжелую дверь погреба и кидается в затхлую тьму. Он ничего не видит, но слышит вопль отчаяния, и ему навстречу бросается жесткий теплый маленький комочек. Тогда он плачет еще сильнее, тихо и безутешно плачет, крепко прижимая к себе этот комочек.
- Глупыш, подумать только, ты жив, - дрожащим голосом произносит он. - Бедняга Глупыш, я так тосковал по тебе… Подумать только, ты - жив!
- Ясно, что он жив! - рассудительно произносит Понтус.
Расмус прижимает к себе Глупыша и свирепо глотает слезы. Одно дело - плакать, когда расстаешься со своей собакой, но плакать, когда она снова с тобой, - это ведь просто дурость, и он не желает, чтобы Понтус видел его слезы.
- Бедняга Глупыш, - бормочет он, зарываясь лицом в жесткую шерстку. Но Глупыш отчаянно барахтается, он хочет поскорее убраться из этого жуткого погреба, и лишь только Расмус отпускает его, он как ракета вылетает из дверей. Только отбежав на почтительное расстояние от своей тюрьмы, останавливается и ожесточенно лает. Он решил высказать раз и навсегда, что не одобряет места своего заточения.
Но затем он все забыл. Он ведь не из тех, кто сидит и пережевывает свои минувшие страдания. Теперь он снова свободный и веселый песик, который радостно ждет, что еще придумает его хозяин.
Хозяин же вытер тайком слезы и натянул брюки.
- А теперь мы зададим работу полицейскому корпусу Вестанвика, - сурово говорит он. - Пошли, Понтус!
Он свистнул:
- Пошли, Глупыш! Поторапливайся! Мчимся что есть духу!
