Минутку помолчав, он таинственно понизил голос и восторженно закудахтал:
- А в это время мы с Эрнстом окажемся уже далеко отсюда, хотя Берта будет думать, што мы сидим в своем убежище в кустах и ждем ее. Милая дурошка Берта! А мы вместо этого - раз! - и нас нет! Потому што я не хошу больше, штобы за мной ухаживали, и не хошу глотать шпаги. Я хошу теперь быть самому себе хозяином и пить пиво. Далеко-далеко в городе, название которого вы даже никогда не слышали, маленькие шалопаи-мальшишки, далеко-далеко в другой стране, там будет жить старик Альфредо и пить свое пиво, радостный и свободный.
- Да, а как же Глупыш?! - закричал Расмус.
- Он тоже будет свободный, - сказал Альфредо, - и может пить пиво, если захошет. Иди сюда, малыш Расмюс, я покажу тебе, где твоя собака.
Он потянул Расмуса к окну.
- Видишь, маленький шалопай-мальшишка, вон тот погреб? И как ты думаешь, кто сидит там по уши в мясном фарше? Вот именно: это он, Глупыш.
Он приоткрыл окно.
- Послушай только, как он лает, эта маленькая бестия!
И Расмус услышал, как лает Глупыш. Лай звучал сдавленно и приглушенно, но в том, что это лаял Глупыш, сомнения не было, и Расмус готов был выпрыгнуть в окно.
Скоро уже двое суток, как бедный Глупыш сидит взаперти в этом старом погребе, и теперь Альфредо хочет, чтобы песик просидел там еще целую ночь… хотя Расмус так близко от него - о, это просто невыносимо! А во всем виноват этот громадный бык!
Он посмотрел на своего врага, и Альфредо увидел ярость в его глазах.
- Не сердись так на старика Альфредо, - заискивающе сказал он. - Альфредо - ведь он такой друг детей, што это почти глупо. Посмотрите, што я вам принес, штобы вы не умерли с голоду, маленькие шалопаи-мальшишки.
Подойдя к открытому очагу, он начал разматывать ленточку картонки.
- Может, это не я собственнорушно своими маленькими рушками принес вам сюда торт со взбитыми сливками?… Да, ведь я пробовал вместо торта раздобыть бутерброды, но на этот раз вам повезло - сэндвичей во всем Вестанвике нет.
Он протянул им картонку - пусть посмотрят, что в ней.
- Гляньте-ка! Самый лушший торт со взбитыми сливками от Элин Густавссон, такой, какой любят все маленькие шалопаи-мальшишки.
Торт был действительно очень хороший, несомненно один из лучших у Элин Густавссон, украшенный сугробами белейших взбитых сливок и петельками красного желе.
Но Расмус в бешенстве глядел на этот торт. Он явился сюда за Глупышом, а этот бык думает подкупить его тортом со взбитыми сливками!
Альфредо подошел ближе. Держа картонку прямо под носом у Расмуса, он наклонил голову набок и заискивающе улыбнулся.
- Ты любишь торт со взбитыми сливками, малыш Расмюс?
- А ты? - спросил Расмус.
И, не задумываясь, схватил обеими руками картонку и залепил ее вместе с тортом прямо в лицо Альфредо.
- Орршш! - прохрипел Альфредо.
Понтус взвыл от хохота. Но голос Альфредо перекрыл хохот. Он рычал, как раненый лев, и пытался, извергая ругательства, избавиться от сливок. Руки у него были полны сливок, и он слепо размахивал ими, так что комочки сливок так и мелькали в воздухе. А Понтус все время, встревоженно прислонившись к стенке, фыркал от смеха.
Расмус не смеялся и даже не боялся - он был просто зол.
- Не хочу никакого торта со взбитыми сливками, хочу, чтобы мне вернули Глупыша! - кричал он.
Альфредо, прищурившись, смотрел на него своими заляпанными сливками глазами.
- Ведомство по охране детей просто подпрыгнуло бы обеими ногами, если бы там узнали, как ты себя ведешь, - сказал он.
Вытащив носовой платок, он стер с лица остатки сливок. Только у самых корней волос осталась белая полоска, а на одном ухе светился кусочек красного желе.
- A у меня ведь прямо сейшас прощальное представление - знак признательности Вестанвику, verdammte вы шалопаи-мальшишки! - сказал он, уставившись с кислым видом на Расмуса.
Но самый страшный приступ гнева у него уже прошел, а может, в глубине души он считал, что на войне все средства хороши, и даже позволено торты в лицо швырять.
Понтус по-прежнему тихо хихикал в полном изнеможении, и Альфредо кинул на него оскорбленный взгляд.
- Во всяком случае приятно, што на свете есть вы - с таким шувством юмора, - сказал он. - Шалопаи-мальшишки, вас слишком мало пороли, вся беда в этом, передайте мои слова вашим несшастным родителям. Привет им от меня!
