На небольшой площади перед храмом сидело и лежало десятка полтора нищих. Конан поднял одного из них за шиворот, легонько встряхнул для острастки.
— По какому поводу сборище, достопочтенный?
Нищий испуганно заморгал.
— Ждем открытия храма. Тут подлинные чудеса творятся, неужто вы еще не слышали? Урук человеческим голосом заговорил. Я своими ушами слыхал, как он обещал бедных сделать богатыми, увечных здоровыми, тверезых пьяными…
— Понятно. — Конан разжал пальцы, и нищий мешком осел на мостовую. — Ониксовый набирает паству. Рисковый парень. Ох, чует мое сердце, возьмется за него Иштар….Дураков хитрыми, — бубнил нищий, — трусливых наглыми…
На рассвете сюда народ валом повалит, — уверенно сказал Пролаза, кивком указывая на попрошаек. — Милостыни будет вволю. Прячься! — воскликнул он вдруг.
С противоположного конца площади к ним вразвалку направлялись пятеро или шестеро оборванцев дюжего телосложения, каждый при мече или дубине. Конан взялся за рукоять меча, но благоразумная Саба потянула его за рукав — стычка с ночными грабителями рядом с домом Пуза была чревата осложнениями. Их быстрое отступление в ближайший переулок лишь ободрило бандитов, которые с глухими возгласами пустились в погоню.
— Надо от них избавиться по-тихому, — торопливо прошептал Конан. — Придется нам разойтись. Встречаемся у двери в храм.
Пролаза было запротестовал, но Саба заставила его умолкнуть, двинув кулаком в бок. Бандиты уже приблизились и перешли на шаг. Только рослый и широкоплечий Конан с длинным мечом на бедре внушал им опасения; у е-спутников они не заметили оружия.
Саба и Пролаза одновременно бросились вправо и влево от Конана и скрылись в закоулках. Киммериец повернуло и бросился бежать. За его спиной звучал частый топот Оглянувшись, он увидел, что шайка разделилась, но большая ее часть — трое самых крепких бандитов — преследует его. Он мог без труда убежать от них, но это не входил в его план. За ближайшим поворотом он остановился вынул меч.
Бандиты, преследовавшие его, ожидали схватки, но не резни. Стремительный и свирепый, как пантера, северянин застиг их врасплох, никому не дал шанса скрестит с ним оружие. Он обрушился на них беззвучным ура таном, трижды молниеносно повернулся кругом, держа меч в вытянутых руках, а затем хладнокровно опустил на корточки возле ближайшего мертвеца и вытер клинок о его одежду. И, не глядя на убитых, пошел обратно к площади.
Он задержался на том месте, где расстался со своими шутниками. Огляделся по сторонам и негромко свистнул. Ответом ему было молчание. Решив, что Пролаза и Саба, гели остались живы, сразу направились к храму Иштар, он «прятал меч в ножны и пошел на площадь.
Они ждали его у входа. Саба ухмылялась, Пролаза нервно посмеивался. У светловолосой женщины край подола был в темных пятнах, тщедушный вор зажимал тряпкой неглубокую рану на левом предплечье.
Конан с облегчением вздохнул.
— Теперь можно и в храм, — сказала Саба. — Грехи замаливать.
— Без стенобитной машины? — Конан указал на тяжелую, обитую медью стрельчатую дверь. Наверняка она была заперта изнутри на несколько засовов.
— Не беспокойся. — В полумраке блеснули зубы Пролазы. — Пока я на задворках с тем оборванцем в прятки играл, кое-что заприметил. Пошли.
Поплутав на захламленном заднем дворе, они отыскали труп бандита с умело перерезанным горлом — Пролазе он служил ориентиром. Одна из клетей справа от покойника находилась как раз под чердачным окном. Конану не составило труда забраться на крышу клети, оттуда он протянул руку Сабе, а затем помог забраться Пролазе.
— Саба, становись ему на плечи, — скомандовал немедиец, — А я залезу на тебя.
— Ты? — возмутилась молодая женщина. — Залезешь на меня? Только в розовых мечтах!
— Тьфу ты! — осерчал Пролаза. — Я же не в этом смысле. Успокойся, в моих розовых мечтах нынче только Мелинда.
Стоя на плечах кряхтящей от натуги и ругающейся Сабы, он ковырял ножом оконную раму. Ожерелье из отмычек, с которым Пролаза никогда не расставался, на этот раз ему не понадобилось. Затем, извиваясь ужом, он полез в окошко и надолго скрылся с глаз. Когда Саба заявила, что терпение у нее лопнуло, сейчас она на все плюнет и пойдет домой, сверху ой на голову свалилась толстая пыльная веревка.
