— Умею, умею, но кто тут у кого в долгу? — Пузо скривился и прижал ладони к вискам. — Не перегибай палку, Конан, тебе ведь жизнь отыгрывать. И не вздумай еще раз мни! обмануть. Удерешь — пеняй на себя. А проболтаешься…
Хозяину дома вдруг стало не до угроз — в его голове снова зазвучал голос смертельно обиженного покровителя. Обхватив голову руками, Пузо взвыл:
— Слуги! Где вы, чтоб вас демоны заживо сожрали?! Компресс!
Теряясь в догадках и сомнениях, Конан шагал по грязным кривым улочкам Шадизара. По тем же улочкам навстречу ему с востока, с пыльных отрогов Кезанкийских гор, затекала ночная мгла.
Чудеса, размышлял Конан. Он достаточно долго прожил под крылышком Пуза, чтобы разобраться в его характере. Но сегодня этот безжалостный головорез, обладатель непреклонной воли и потрясающего везения, изрядно его удивил. Подумать только, всеми своими успехами Пузо обязан каменному изваянию с безвестного вилайетского островка! И теперь идол прогневался на него и решил наказать за небрежение. О примирении не может быть и речи — Пузо всегда любой ценой избавляется от недоброжелателей, это для него дело чести. Видимо, об этом знает и Ониксовый и на пощаду не рассчитывает. А значит, они теперь смертельные враги. Кто кого.
«И меня, — подумал Конан, — Пузо выбрал своим орудием. Я должен убить бога, ни больше, ни меньше. Неважно, кто он, Ониксовый, — бог или демон, все равно это бесплотный дух. Как же его одолеть? — Он невесело ухмыльнулся. — Работенка в самый раз для смертного. Не проще ли сбежать из города? Здесь от подручных Ахамура и Губара уже не спрячешься… Или все-таки рискнуть, вдруг удастся найти Ониксового и как-нибудь договорится с ним, чтобы оставил Пузо в покое? Задобрить его, предложить новое тело или собрать по кусочкам, склеить старое. Подружиться с ним, чтобы помогал мне, как раньше Пузу…»
Бесплодные мечты, подумал Конан. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Просто бред какой-то.
Ноги будто сами по себе несли его в западные кварталы — должно быть, мысли о Пролазе бродили где-то в недрах сознания. «Если это и не он постарался, — размышлял Конан, — то наверняка подскажет, кого мне искать. Таких ловких домушников, как он, даже в славном Шадизаре пальцам пересчитать».
Он вступил в жуткие трущобы. Под ногами чавкали нечистоты, от кабаков несло рвотой и тухлятиной. Конан знал, что он уже почти у цели. Он не забыл слова Пролазы о том, где его следует искать, если понадобится помощь. Прощаясь с Конаном за воротами особняка Паквида Губара, тот сказал, что нередко заглядывает в таверну «Все радости рая».
Наконец Конан остановился на каменном крыльцо, вероятно, оно давно лелеяло мечту познакомиться с метлой и скребком. Над покосившейся дверью покачивалась я ржавых цепях вывеска с изображением скрещенных окорока и бутылки. Конан потянул дверь на себя. Под радостями рая, видимо, в первую очередь подразумевались невыносимый смрад, мощные напластования грязи и громкий крысиный писк.
Прежде чем войти в таверну, Конан оглянулся — нет ли «хвоста»? Пузо вполне мог послать своих людей, чтоб присматривали за киммерийцем. Но улица была безлюдна если не считать пьянчуги, чьи босые ноги торчали из высохшей сточной канавы. Конан переступил порог и направился к хозяину таверны.
— Пролаза здесь? — спросил он без обиняков, протягивая на ладони серебряную монету. Грузный шадизарец поднял косматые брови — видимо, это означало, что сам он за Пролазу не дал бы и ломаного медяка.
— Последняя дверь справа по коридору. — Он указал наверх. — Твой Пролаза уже третьи сутки не просыхает. Так недолго и ноги протянуть — при его-то телосложении.
Поднявшись по скрипучей лестнице, Конан увидел пять дверей. Последняя была чуть приоткрыта. На соломенном матрасе валялся пьяный в стельку Пролаза, на его скуле красовался свежий синяк, из раскрытого рта высовывался обложенный язык.
— Эй, приятель. — Конан пнул его в бедро. — А я-то считал тебя человеком приличным.
— Отстань… желтое тело… — пробормотал Пролаза. «А вот это уже интересно». Конан спустился на первый этаж и распорядился:
