— Габби Тревена, — мотнул головой в ее сторону Кэшин. — На приличном сроке уже. Не смотри, что с пузом, а свернула одной женщине челюсть у кафе «Гре-ко». Когда та упала, Габби спокойно надела шлепки и сломала ей еще четыре ребра. Отделала, ничего не скажешь!
На улице появились мужчина средних лет и подросток, поднялись по ступенькам, глядя на Грега Лоу. Мужчина с худощавым лицом и с жидкими блекло-рыжими волосами был в допотопном, видимо, еще свадебном костюме, который теперь болтался на нем как на вешалке. Рыжеволосый подросток с золотой серьгой в одном ухе, вне всяких сомнений его сын, выглядел вполне довольным жизнью.
— Проходите, сейчас приду, — сказал Лоу, махнув рукой в сторону здания. — Тут такое дело: одна женщина надергала травки, которую Габби растила на крыше. И как раз когда там что-то созрело, представляешь?
— Ага, сад на крыше, — сказал Кэшин, — так и вижу: шезлонги везде, горшочки, цветочки, Габби в купальнике принимает солнечные ванны…
— Корова сегодня отдыхает. Истицу днем с огнем не могли разыскать. Возможно, понадобится экскаватор, чтобы ее обнаружить. — Лоу наконец оторвался от перил. — Кстати, насчет «лизать» и «пинать». Я слышал, Хопгуд твоим лучшим другом заделался?
— Ну и?
Лоу швырнул окурок на улицу.
— Габби Тревена не самая опасная личность в этом городке. Так себе, по правде говоря.
— Ты это о чем?
— Пораскинь мозгами на досуге.
По лестнице спускалась Хелен Каслман. Кэшин подошел и поздоровался:
— Добрый день. Можно вас на два слова?
— Тогда пойдемте со мной, я опаздываю к клиенту.
Они сошли вместе и повернули налево.
— Получили мою жалобу по поводу преследования Донни? — поинтересовалась она.
— Нет, я сейчас в отпуске. Что за преследование?
— Я пожаловалась вашему Хопгуду. Патрульные машины разъезжают вокруг дома, светят в окна. Что еще за дела? Ничего удивительного, что он удрал. Этого и добивались, так ведь?
— Я ничего об этом не знаю.
— У вас просто нет никаких доказательств, вот в чем проблема.
— Нет, есть, — не моргнув глазом, солгал Кэшин.
Прямо на них ехали друг за другом два скейтбордиста, один из которых был, пожалуй, уже староват для такой забавы. Кэшин отступил влево, чтобы пропустить их.
— Скажите это тем двум мертвым мальчишкам, — съязвила Хелен.
— Ни один полицейский в здравом уме не будет ни в кого стрелять, а уж тем более в детей. Другое дело, что нормальные дети не разъезжают с дробовиками.
— Ну, это ваша версия случившегося. Что вам нужно от меня?
Кэшин вовсе не хотел настраивать ее против себя, и он осторожно сказал:
— Неплохо было бы, если бы мы знали, что он сбежит. Хелен задумчиво покачала головой:
— Ну и ну… Думаете, если бы я знала об этом, то примчалась бы к вам с такой новостью?
— А что могло бы вам помешать это сделать?
— Если бы я знала, то это была бы информация, полученная во время представления интересов клиента. Как же я могла сообщить ее вам? Мне здесь переходить.
Они остановились на углу и стали ждать сигнала светофора, повернувшись в разные стороны. Кэшину очень хотелось взглянуть на нее, и он не удержался. Она стояла и смотрела на него.
— А я что-то не помню вас таким худым и высоким, — сказала она.
— Расти поздно начал. Но вы, вероятно, меня с кем-то путаете.
Загорелся зеленый. Они перешли улицу.
— Нет, я вас хорошо помню, — ответила она.
Кэшин покраснел.
— Вернемся в настоящее, — предложил он. — Ныне вы представитель судебной власти. Не вижу этических проблем.
Ответа не последовало. Они в молчании дошли до базальтового особняка, в котором располагался ее офис.
— Мне сказали, вы работали в городском убойном отделе, — заговорила она.
— Ну, было дело.
Он заметил, как она качает головой, изучающе глядя на него.
— Стало быть, это в порядке вещей, что адвокаты делятся с вами сведениями о своих клиентах?
— Как правило, я не выспрашиваю у адвокатов сведения об их клиентах. Но ваш клиент нарушил условия освобождения под залог. И я прошу вас, если вы знаете, что он покинул город, скажите нам и избавьте от лишней работы. Не столь уж большое одолжение, правда?
— Могу сказать, что знаю не больше вашего.
— Что ж, спасибо, мисс Каслман.
