Кэшин подумал, что Уолш заранее представил себе, как будет выглядеть в выпуске новостей: обаятельный политик, произносящий свою пламенную речь под проливным дождем.
Под непрекращающиеся аплодисменты Бобби сошел с эстрады. За ним выступал очень плохой оратор с небрежной стрижкой и неухоженной бородой — советник графства Барри Доулл. Когда дождь разыгрался не на шутку, Сью предложила заканчивать, поблагодарила всех и объявила сбор пожертвований в благотворительный фонд «Спасем устье».
Строй нарушился, люди хотели пожать руку Бобби Уолшу; он никому не отказывал, наклонился к старой леди и поговорил с ней, причем все это старательно снимали операторы. Школьный крокодил рассыпался, ребятишки разбежались по домам.
Кэшин с Кендалл пошли обратно.
— Ловко он, — сказала она. — Получил в моем лице еще одного избирателя. Я и не знала, что он местный.
— Подумай сначала, по душе тебе его политические игры или нет, — сказал Кэшин.
На главной улице Бобби Уолш давал интервью для новостей той женщине, которая прилетела вместе с ним. Теперь Кэшин вспомнил, где ее видел, — когда они с Давом выходили из участка, чтобы идти в суд. Она еще задала им вопрос.
Бобби оживленно разговаривал с Хелен Каслман. Он посмотрел через плечо. Встретился взглядом с Кэшином, что-то сказал Хелен. Они подошли.
— Я вас знаю, — заговорил Уолш. — Вы Джо Кэшин, двоюродный брат Берна Дугью. Мы вместе ходили в начальную школу.
— Правильно.
Они пожали друг другу руки.
— Как там Берн? — спросил он.
— Спасибо, хорошо.
— Чем занимается?
— Так, всем понемножку.
— Если бы не Берн, меня уже в начальной школе прикончили бы, — сказал Уолш. — Он был мой самый надежный защитник.
— Да, на это у него ума хватало, — ответил Кэшин.
Уолш рассмеялся:
— Видитесь?
— Каждую неделю.
— А когда Люка и Кори… — начал было Уолш. — Вы же там были.
— К сожалению.
— Очень печальный случай.
— Если детям позволяют свободно разгуливать с оружием, рано или поздно это плохо кончается.
Уолш пожал плечами:
— Ну, следствие выяснит, чье у него было оружие и кто стрелял первым. Передавайте привет Берну и скажите, что я все помню.
— Скажу непременно.
Они снова пожали друг другу руки.
— Не забудьте проголосовать за Объединенную партию Австралии, — напомнил Уолш.
— А можно голосовать за футбольную команду?
Уолш рассмеялся, а Хелен кисло улыбнулась Кэшину. Они вернулись к машине, и журналистка снова принялась задавать вопросы Уолшу.
По пути в участок Кендалл сказала:
— А ты не говорил, что знаком с ним.
— Он меня знает. Слышала про такого Билли Пиггота?
— Про Билли — нет. А Рэй Пиггот — тот да, фрукт.
— Что он натворил?
— Ограбил в гостинице торгового представителя, вытащил у него пятьсот с чем-то долларов. Тот прямо с утра жаловаться прибежал. Этим делом тогда в Кромарти занимались.
— А как он его ограбил?
— С этим торговым представителем не все было ясно, скорее всего… — Она досадливо махнула правой рукой.
— Пигтоты — это ведь столпы общества, — сказал Кэшин. — Ладно, я пошел, через пять минут начнутся две недели счастья.
— Везет тебе! А у нас всего только мальчишка-культурист да стажеры.
— Под твоим чутким руководством они быстро вырастут, — заверил ее Кэшин. — Надо лишь суметь быть мягкой, но решительной.
В ответ она дружески ткнула его кулаком в спину, что с учетом его звания было совсем неуважительно. Прямо-таки нарушение субординации.
* * *
После обеда на участок Кэшина из Кенмара приехал некто Мик, старик на восьмом десятке, и прошелся сенокосилкой по всей запущенной земле, усеянной разбитыми бутылками и металлоломом, то и дело натыкаясь на всякий хлам, скрытый высокой травой.
— С тебя можно деньги за травматизм брать, — пробурчал он, когда закончил работу и положил сенокосилку в свой грузовик. — Что, не так, что ли? И так сделал все, считай, за спасибо, а ты даешь несчастные шестьдесят баксов, будто на благотворительные цели.
— Я полицейский, — ответил Кэшин. — Присягал защипать налоговые законы нашей страны.
— Ладно, полтинника хватит, — сказал Мик.
Кэшин дал ему бумажку. Тот сложил ее, засунул под ленту шляпы. Народ в этих краях не слишком-то любил платить налог на товары и услуги от имени правительства. Собаки носились по участку, совершенно одуревшие от нового, неведомого запаха свежескошенной травы, а Дейв Ребб с Кэшином ходили вокруг развалин дома и делали замеры. Кэшин держал конец рулетки, а Дейв все тщательно записывал и зарисовывал на листе миллиметровки. Закончив, они сели на обломок стены, и Ребб показал Кэшину, что у него получилось.
