Короче, начали переговоры, а террорист, услышав русскую речь, сразу сдался. Вошли в сарай, а там раненный мужик из местных, с пятью пулевыми ранениями, еле живой и ни какой бомбы при нём нет. Кстати, во время обыска в доме, тоже ничего не нашли. Но мужика всё равно загребли по обвинению в терроризме. Его жена шум подняла, так через месяц к ней приехали с обыском. Дело было в конце ноября, её с детьми выгнали на улицу, в чём были, и пять часов громили дом. Как обычно, нашли десяток патронов. Соответственно, к мужику в тюремной больничке пришёл следователь и предложил сознаться во всём что ему предложат. Иначе, жена тоже станет террористкой, а дети пойдут в детский дом. Естественно сознался.
А из за чего собственно, весь сыр–бор? Оказывается, мужик держал шиномонтажку с мойкой и кому–то из власть имущих это не понравилось. В смысле, что это работает на левого чувака, а не на него, такого важного или просто захотел на этом месте что–то себе замутить, не суть. Пошла команда разобраться с вопросом и мужик в один момент превратился в террориста. Теперь, закономерный вопрос, будут ли его дети любить эту страну когда вырастут?
И ведь всем это б… выгодно. Начиная от мелкого клерка в прокуратуре, который проверяет как в школе настроен фаервол, а вдруг со школьного компа можно на запрещённый сайт выйти. Зашибись работа, галочку поставил фашизм не пройдёт, и не надо собой любимым рисковать, настоящих бандитов ловить. И кончая правительством в столице, которое на борьбу с терроризмом–экстремизмом списывает миллиарды, которые непонятно куда уходят. А уж как наши генералы это дело любят, это же всегда дополнительные штаты и деньги. Так что всеобщая ненависть, после гибели империи трудолюбиво и кропотливо взращивалась новой властью сверху донизу. Всем хорошо, кроме нормальных людей, хоть в России, хоть на Кавказе.
Я на вопрос ответил, или мне рассказать, почему со всех государственных объектов убрали вневедомственную охрану и поставили ЧОП принадлежащий твоему дяде?
— Я к этим делам ни каким боком — буркнул Литвин.
— Да мы в курсе, иначе ты бы уже, в компании с отцом, на Дзержинского обитал — Петенька в растерянности забегал глазами, пока не встретился взглядом с Игорем.
— Не парься, я уже узнавал, нет за ним серьёзного криминала. Обычное воровство, ещё несколько дней помурыжат допросами и выпустят — развёл руками Берсенёв.
— Что ж, благодарю. И есть что–то расхотелось, пойду посты проверю — двухгадюжник встал из за стола и вышел из комнаты. Дождавшись когда за ним закроется дверь, Лисицин криво усмехнулся.
— Серёженька, можно хотя бы за ужином без твоих ментовских приколов.
— Нет, Николай Владимирович — ответил вместо приятеля Игорь — ни как нельзя. Ни кто из нас, личный состав не знает, эта рота, можно сказать, упала на нас в день переноса. Кто чем дышит, а главное, какие у кого связи в городе, нам неизвестно. Сами знаете, сколько народу с криминальными связями сейчас в силовых структурах, а объект, сами видите. Две другие нефтебазы, суммарно как половина нашей. По этому, Серёга и дальше будет разводить, провоцировать и работать держимордой. Вы лучше поясните момент с переломом.
— Нет там ни какого перелома. Ни старого, ни тем более четырёхдневного. В любом случае, на месте перелома образуется костная мозоль, которую ни с чем не спутаешь и спрятать невозможно.
— Андрюх, будь добр, покажи фотки.
— Не за столом же — потом вспомнив, что их гость судмедэксперт, поправился — это я ступил — вытащил планшет, покопался в поисках нужного материала, после чего протянул планшет гостю.
— Мутные фотографии на которых видно всякое, это через «кошачий глаз» снимали — Андрей утвердительно угукнул. Гость закончив просмотр вернул планшет обратно — товарищи, без комментариев, надо самому смотреть. Ткани, сами по себе, без следа и так быстро регенерировать не могут. Нет у нас таких технологий. Без обид, но про переломанную ногу смахивает на проверку моей компетенции.
— Николай Владимирович, нам достаточно рекомендаций Серёги и в вашем профессионализме не сомневаемся. А посмотреть, можно устроить прямо сейчас — Берсенёв подошёл к эксперту, протянул ему свой нож, пока тот не сообразил, перехватил его кисть и его ножом в его руке, резанул себя по предплечью, стараясь не попасть по артериям.
