Терри это не заинтересовало, и Орлена пожалела, что упомянула петушиные бои, ибо брат явно думал о них.
Она попыталась заинтересовать его тем, что королева Анна была завсегдатаем скачек Ньюмаркета, и обсудить с ним знаменитый скандал, связанный с жокеем Сэмом Чифни.
Это случилось двадцать лет назад, в 1791 году, когда Чифни ездил на Искейпе — лошади, принадлежащей принцу Уэльскому.
Но девушка поняла, что Терри ее совсем не слушает, и спустя некоторое время погрузилась в молчание.
Поданный обед был очень вкусным, и поскольку оба проголодались, то поели быстро. Как только они закончили, Терри встал из-за стола.
— Я хочу осмотреться и поглядеть, что происходит, — сказал он. — Похоже, здесь становится весело.
Орлена уже давно слышала громкие голоса и взрывы смеха, доносящиеся из других помещений трактира, и подумала сейчас, как счастливо звучат все эти голоса. Видимо, скачки были очень удачными.
Однако Терри не рассказал ей, выиграл он или проиграл. Девушка, разумеется, заподозрила худшее.
— Иди спать, Орлена, — велел теперь брат. — Мы должны выехать ровно в восемь, значит, завтракать придется в семь или в начале восьмого.
— Я не опоздаю, — пообещала девушка. — Спасибо, Терри, что взял меня на скачки. Было очень интересно.
— В следующий раз мы приедем с шиком, — улыбнулся юноша.
В нетерпеливом предвкушении он вышел из гостиной, и Орлена осталась одна.
Она немного посидела, глядя в огонь, затем подумала, что Терри прав, и ей лучше всего пойти спать.
Шум и смех между тем усилились и показались почти оглушительными, когда официанты открыли дверь, чтобы убрать со стола. У Орлены невольно возникла мысль, что мужчины гораздо веселей проводят время, чем женщины.
Она нисколько не сомневалась, что Терри вскоре подружится с другими джентльменами — постояльцами «Бушеля», и, возможно, его надежда осуществится, и он попадет на петушиные бои.
Хотя Орлена ненавидела саму идею таких боев, она понимала, что это одна из забав, которыми интересуются большинство азартных игроков.
В маленькой гостиной стало довольно жарко. Девушка отдернула занавески, чтобы открыть окно, и обнаружила, что смотрит на сад позади гостиницы.
Она распахнула оконную створку с ромбовидным переплетом, и в комнату пахнуло жасмином. Из незанавешенных окон лился свет, под цветущими плодовыми деревьями виднелись золотые россыпи нарциссов.
Все здесь зацвело намного раньше, чем на севере, и Орлене вдруг страстно захотелось ближе посмотреть на цветы и вдохнуть их аромат.
Они завтракали так поспешно, что до сих пор девушка не замечала этот сад.
На ней было теплое обеденное платье из сапфирно-голубого бархата — самое лучшее в ее гардеробе. Оно было уже почти изношенным, ибо и Орлена, и ее мать носили его в течение многих лет. Но девушка надела на шею свежее белое фишю, и хотя юбка была широкая и старомодная, платье шло ей, и Орлена казалась в нем очень юной и очень хорошенькой.
— Я не замерзну, — сказала себе девушка. — И я буду в саду совсем недолго.
Отворив дверь гостиной, она услышала из бара взрыв смеха, от которого почти что сотрясался потолок. Как Орлена и надеялась, недалеко от того места, где она стояла, имелась дверь, явно ведущая в сад. Девушка направилась к ней, уверенная, что все будут слишком заняты, чтобы заметить ее, и через минуту оказалась снаружи.
Ветра не было, воздух был сладок, и, как она и ожидала, аромат цветов и кустов был восхитителен.
Направившись на запах сирени, Орлена обнаружила огромный куст с лиловыми гроздьями и рядом куст поменьше — с белыми.
Из окон гостиницы лился свет, озаряя тропинку, Орлена шла дальше и дальше, пока не наткнулась на маленький пруд с кувшинками, возле которого виднелась грубая деревянная скамейка.
Девушка села и почувствовала, что красота и благоухание рождают в ее душе новую мелодию. Как всегда, когда Орлена сочиняла свои мотивы, они внезапно начинали звучать у нее в ушах и повторялись снова и снова, пока девушка не понимала, что могла бы сыграть их, если бы сидела за фортепиано.
«Интересно, много ли людей написали музыку в Ньюмаркете?» — неожиданно подумала она. Орлена была уверена, что бесшабашные придворные, окружавшие Карла II, писали оды дамам, в которых были влюблены.
