Бедия имел неосторожность сказать своей знакомой, что автором названной работы является он, а не Берия. Об этом стало известно Берии. Последовал арест Бедии. Ордер на его арест подписал Рапава. Непосредственно следствие по делу Бедии вели Савицкий к Парамонову. Последним 3 октября 1937 г. было подписано постановление о предъявлении обвинения Бедии в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58–7 и 58–8 УК Грузинской ССР. Это постановление было утверждено Гоглидзе. Обвинительное заключение по делу Бедии подписали Савицкий и Парамонов, а утвердил нарком внутренних дел Грузии Гоглидзе.
К делу Бедии имел отношение и Кримян, принудивший других арестованных дать ложные показания о том, что Бедия является членом контрреволюционной организации правых, готовившей террористический акт в отношении Берии. Хазан подписал постановление об избрании в отношении Бедии меры пресечения (ареста) и постановление о предъявлении ему обвинения.
Савицкий и Парамонов известными методами заставили Бедию признать себя виновным в том, что он участвовал в подготовке террористического акта в отношении Берии. А этого было вполне достаточно, чтобы быть расстрелянным.
Бедию допрашивая сам Берия. На этом допросе Бедия отказался от своих показаний, но этот отказ, как показал Хазан, не был отражён в материалах дела.
Обращает на себя внимание такой факт. Составленное Савицким и Парамоновым обвинительное заключение по делу Бедии утверждено 2 декабря 1937г., а постановление о предъявлении ему дополнительного обвинения вынесено 3 декабря 1937 г. Ни с этим постановлением, ни вообще с материалами дела Савицкий и Парамонов не ознакомили Бедию, хотя в соответствии с действовавшим законодательством они обязаны были это сделать. Увы, это не единственный такой случай в практике органов НКВД тех лет.
Дело Бедии направили на рассмотрение тройки при НКВД Грузинской ССР, по постановлению которой он был расстрелян. В её заседании участвовал Церетели, а дело Бедии докладывал Парамонов.
Определением военного трибунала Закавказского военного округа от 1 сентября 1955 г. Бедия был реабилитирован.
Репрессировали и жену Бедии — Нину. Следствие по её делу вёл Савицкий, а Парамонов участвовал в её допросе. В суде он показал, что в деле Нины Бедия не было доказательств, которые бы подтверждала обоснованность её привлечения к уголовной ответственности. Но на основании постановления тройки при НКВД Грузинской ССР Нина Бедия была расстреляна.
Выслушивая показания свидетелей и подсудимых по обвинениям, предъявленным Рухадзе, суд и присутствовавшие в зале суда убедились в том, какое беззаконие творилось в Гагрском отделе НКВД Грузинской СССР, в то время, когда начальником его был Рухадзе. Об этом дал развёрнутые показания свидетель В.Н. Васильев — тогдашний заместитель Рухадзе.
Он показал, что незаконные методы ведения следствия в Гагрском городском отделе НКВД Грузинской ССР начали применяться с лета 1937 г. после того, как Рухадзе, возвратившись с совещания из Сухуми, разъяснил оперативному составу горотдела и оперативных пунктов НКВД, что имеется установка о применении к арестованным мер физического воздействия и указал, что следствие нужно вести упрощённо. Те следователи, которые не будут выполнять эти указания, будут считаться пособниками врагов народа.
В 1937 г., показал Васильев, все камеры Гагрского городского отдела НКВД Грузинской ССР были забиты арестованными до отказа, они не могли даже сесть и стояли. Чтобы отвести арестованного на допрос, его приводилось буквально вытаскивать из камеры. Случалось, некоторые арестованные умирали в камерах, и продолжали стоять вместе с живыми. Следствие же шло своим чередом. Дело дошло до того, что для оперативных работников была установлена норма — заканчивать в день 10 следственных дел, которые направлялись на рассмотрение тройки при НКВД Грузинской ССР. Как видим, особой тщательности при расследовании дел, подлежавших рассмотрению на заседаниях «тройки» не наблюдалось.
Рухадзе изобрёл новую форму проведения очных ставок и получения в результате этого нужных следствию показании — в ходе их проведения он заставлял арестованных избивать друга. Случалось, что во время допросов арестованных убивали. В этих случаях во врачебных заключениях указывалось, что смерть арестовавшего наступила «от разрыва сердца».
