— Пол слишком натерт.
— Вы растянули щиколотку?
— Она сломала лодыжку?
— Какое ужасное невезение!
— О, бедняжка.
— Да что случилось?
— Что, споткнулась о собственную ногу, да, Энджи?
Это веселый голос Фердинанда.
И это только малая часть восклицаний и замечаний, услышанных Анджелиной. «Это, — подумала она, — далеко не лучшая идея из тех, что приходили мне в голову».
— Ой, мамочки, — сказала она, чувствуя, как жар самого искреннего смущения бросился ей в лицо, — какая я неуклюжая!
— Вовсе нет. Вы сильно ушиблись? — спросил лорд Хейворд с весьма лестной озабоченностью.
— Да совсем нет, — легко засмеявшись, ответила Анджелина.
Но это, разумеется, был неудачный ответ, в особенности для такого числа зевак, сразу притихших, чтобы услышать, что она скажет. Анджелина слегка поморщилась, поставила ногу на пол, и гости поморщились вместе с ней.
— Ну пожалуй, чуть-чуть, — сказала она. — Пожалуй, лучше пересидеть этот танец, чтобы потом я смогла танцевать остаток вечера. Простите, что я устроила такую суматоху. Не обращайте на меня внимания.
Она улыбнулась окружившей ее толпе и пожалела, что нельзя по собственному желанию оказаться где-нибудь в глубокой норе.
— Благодарю, Хейворд. Я сам отведу Анджелину в комнату отдыха, чтобы она немного там посидела. Можете продолжать танцевать.
Трешем. Собранный, черноглазый. Уверенный в себе. Распоряжается.
Рука лорда Хейворда на ее талии слегка ослабла, но не отпустила ее совсем.
— Леди Анджелина — моя пара в этом танце, — произнес он так же холодно, как Трешем. — Я помогу ей добраться до того диванчика и посижу там с ней, если она пожелает. А затем она сама решит, хочется ли ей танцевать следующий танец или же она предпочтет на какое-то время удалиться.
«Этот обмен репликами нельзя даже близко назвать ссорой», — думала Анджелина, с интересом переводя взгляд с лица брата на лорда Хейворда и обратно. И все-таки… И все-таки за ними что-то крылось, некое незначительное столкновение двух воль. И в точности как в «Розе и короне», граф победил своей спокойной любезностью. Трешем долей секунды дольше, чем следует, пристально смотрел на него, затем вскинул брови, повернулся и кивнул дирижеру оркестра.
Весь инцидент длился не дольше минуты, а скорее, даже меньше. Граф предложил Анджелине руку, она взяла его под руку и для убедительности оперлась на него всем своим весом. Граф подвел ее к диванчику, на который показывал с самого начала. Тот стоял в нише возле оркестрового возвышения, оказавшись, таким образом, изолированным от всех остальных кресел в бальном зале.
Оркестр снова заиграл оживленную мелодию, танец возобновился. Анджелина с некоторым сожалением посмотрела на танцующих. Лорд Хейворд тем временем вытащил из-под возвышения обитый парчой пуфик и поставил перед диванчиком, чтобы она могла положить на него поврежденную ногу. Анджелина так и сделала и вздохнула.
— Ах, — сказала она, — так намного лучше. Спасибо, милорд.
Он коротко кивнул и сел рядом. Совсем рядом, потому что сиденье узкое. Но даже и так он умудрялся сохранять небольшой промежуток между их телами.
— Обожаю танцевать, — сказала Анджелина, раскрыв веер и медленно обмахивая им лицо. — Осмелюсь предположить, что и вы тоже. Прошу прощения, что лишила вас этого удовольствия до следующего танца.
— Ничего страшного, — отозвался он. — Кроме того, я не люблю танцевать.
Анджелина ощущала жар его тела и снова вдыхала запах того соблазнительного одеколона. И вдруг подумала (какая скандальная мысль!), что была бы не против, если бы он случайно прикоснулся к ее руке или поцеловал ей руку. Или губы, если уж на то пошло. Ее еще никогда не целовали, и ей уже давно этого хотелось. А кто же может быть лучше…
В этом бальном зале чересчур жарко.
— Полагаю, — произнесла она, не желая, чтобы бедняга понял, что она обо всем догадалась, — вы танцуете уже столько лет, что давно этим пресытились.
— Вовсе нет, — возразил он. — Я всегда был неуклюжим, и мне удавалось избегать танцев до этого года. Я был человеком незначительным — младший брат графа, уже женатого и имевшего ребенка. Но в прошлом году он умер, и вся моя жизнь переменилась.
