Ах, как будет трудно не начать прыгать вокруг него от возбуждения и нетерпения! Ей уже девятнадцать лет, а она едва ли не впервые удалилась от Актон-Парка больше чем на десять миль. До сих пор Анджелине приходилось вести крайне замкнутый образ жизни благодаря суровому, сверхзаботливому отцу, а после него вечно отсутствующему сверхзаботливому брату. Ну и благодаря матери, которая никогда не брала ее с собой ни в Лондон, ни в Бат, ни в другие места, хотя сама их часто посещала.
Анджелина лелеяла надежду начать выезжать в семнадцать, но прежде, чем она успела продумать все нужные аргументы и начать убеждать и улещать тех, кто держал ее судьбу в своих руках, в Лондоне неожиданно умерла мать и пришлось провести целый год траура в Актоне. А в прошлом году, когда ей исполнилось восемнадцать (уже никто не мог спорить, что это законный возраст для того, чтобы выезжать в свет), она сломала ногу, и Трешем, этот невыносимый человек, категорически запретил ей ковылять перед королевой на костылях, поэтому реверанс королеве, дебют в мире взрослых и участие в ярмарке невест пришлось отложить еще на год.
А теперь она уже совсем древняя, настоящее ископаемое, но все равно полна надежд, волнений и нетерпения.
Лошади!
Анджелина оперлась грудью о подоконник и прижала ухо к стеклу.
И колеса!
О нет, она не может ошибиться.
Она и не ошиблась. Карета, запряженная лошадьми, завернула в ворота, и ее колеса загрохотали по булыжникам в дальнем конце двора.
Однако Анджелина мгновенно сообразила, что это не Трешем. Карета слишком обветшалая и старая. А джентльмен, выпрыгнувший наружу до того, как кучер развернул подножку, ничем не походил на ее брата. Но прежде чем она успела как следует его разглядеть и решить, достоин ли он вообще того, чтобы на него смотреть, ее внимание отвлек оглушительный рев рога, и почти в эту же минуту в ворота въехала еще одна карета и остановилась почти вплотную к двери в пивную.
И опять не карета Трешема, это стало ясно с первого же взгляда. Прибыл почтовый дилижанс.
Как ни странно, Анджелина почувствовала не такое сильное разочарование, как могла бы. Такой всплеск людской активности был для нее в новинку и очень возбуждал. Она смотрела, как кучер открывает дверку, как пассажиры выходят из дилижанса наружу, на булыжники двора, и спускаются по скрипучей лесенке с крыши экипажа. Слишком поздно она сообразила, что все эти люди, конечно же, хотят освежиться и сейчас войдут внутрь и ей не следует тут находиться. Но пока она об этом думала, дверь гостиницы распахнулась, и послышался шум не менее дюжины голосов.
Если она сейчас уйдет, подумала Анджелина, это будет выглядеть намного подозрительнее, чем если она останется. Кроме того, все это ей по-настоящему нравилось. И опять же, если она сейчас поднимется наверх и будет дожидаться, когда дилижанс поедет дальше, то скорее всего пропустит появление брата, а ей непременно нужно увидеть его сразу. Они не виделись два года после похорон матери в Актон-Парке.
Анджелина осталась, успокаивая совесть тем, что стояла спиной к комнате, по-прежнему глядя в окно. Люди, кто грубее, кто вежливее, нетерпеливо требовали эля и пирогов с мясом, советовали кому-то пошевеливаться, а эта «кто-то» язвительно отвечала, что у нее всего одна пара рук и не ее вина, что дилижанс опоздал на целый час и теперь у пассажиров на отдых всего десять минут вместо тридцати.
И в самом деле, через десять минут пассажиров позвали садиться в дилижанс, и все они торопливо направились к выходу, громко жалуясь, что пришлось бросить недопитый эль.
В пивной снова стало пусто и тихо, как раньше. Никому не хватило времени заметить Анджелину, за что она была глубоко благодарна. У мисс Пратт даже сейчас, год спустя после того, как она перешла на новое место работы, случился бы приступ меланхолии, увидь она свою бывшую ученицу одиноко стоящей у окна в наполненной людьми пивной. А у Трешема случился бы припадок чего-нибудь более вулканического.
Не важно. Никто ничего не узнает.
Неужели он никогда не приедет?
Анджелина тяжело вздохнула. Кучер снова подул в рожок, прогоняя с дороги собак и цыплят — если они не разбегутся прямо сейчас, им угрожает неминуемая смерть под колесами. Дилижанс загрохотал, выезжая из ворот, повернул и исчез из виду.
