— Нет. Это меня мало интересовало. Он сказал, что мне нужно будет помочь его людям в Москве…
У стоявшего перед ним человека дрогнуло лицо. Очевидно, он ожидал все что угодно, но только не этой фразы. Страшным усилием воли он заставил себя улыбнуться, проделав это за доли секунды, растянувшиеся для него в неизмеримо длинную паузу. И затем, обернувшись к несколько растерявшимся сотрудникам, сказал:
— У мистера Грейвза бурная фантазия.
— Ничего не фантазия, — возразил Грейвз, — все было, как я говорю. И хватит изображать из себя ничего не ведающих овечек. Я уже догадался, вы из разведки. Зачем я вам нужен, можете мне сказать?
— Для танцев, — зло сказал руководитель группы. — Как именно ты будешь помогать Шмидту в Москве, он тебе не сказал?
— Нет, ничего больше не сказал. И вообще, почему вы меня об этом спрашиваете? Кто вы такие? Я хочу знать, почему меня сюда привезли.
— Заткнись, — коротко сказал один из сотрудников, стоявший рядом с ним.
Их руководитель молча посмотрел на Грейвза и вышел в другую комнату. Он стоял там и курил, глядя в окно, когда к нему вошел один из его сотрудников.
— Непонятно, — сказал он по-русски, — если это провокация, то нас давно должны были взять.
— Нет, это не провокация, — возразил руководитель группы, не поворачивая головы. — Судя по всему, Грейвза сознательно включили в группу вместо Эшли, чтобы он мог помочь кому-то в Москве. Эшли был слишком известным человеком, и на его помощь нельзя было рассчитывать. Получается, что господин Шмидт сознательно убрал Эшли, чтобы заменить его на Грейвза. Нужно срочно передать в Москву, чтобы проверили все связи Грейвза и Эшли.
— Передадим, — пообещал сотрудник. — А что делать с Грейвзом? Утопим в море?
— Нет, — задумчиво сказал руководитель, — если погибнет второй журналист, это вызовет еще больший скандал. И заставит английскую полицию копать там, где не нужно копать. А мистер Шмидт поймет, что у него появился опасный соперник. Грейвза нельзя убивать ни в коем случае. Нужно сделать так, чтобы он не поехал в Лиссабон.
— Хотите его отпустить? — изумился сотрудник. — Как мы ему все объясним?
— Я постараюсь, — сказал руководитель группы.
Он потушил сигарету, но окурок не выбросил, а, достав бумагу, завернул его и взял с собой. После чего вышел в другую комнату и, подойдя к сидевшему на диване Грейвзу, негромко сказал:
— За преступления, которые ты совершил перед народом Гаити, ты, Мигель Грейвз, заслуживаешь смертной казни…
— Вы все-таки с Гаити, — пробормотал Грейвз.
— Но мы решили дать тебе шанс, — неожиданно сказал его грозный собеседник, — мы не станем тебя убивать. Достаточно того, чтобы ты никуда не поехал.
— Отнимите у меня билет? — Грейвз был храбрым человеком, и остатки алкоголя еще не совсем выветрились, что придавало его храбрости оттенок бравады.
— Сломаем тебе ноги, — пообещал ему собеседник.
Грейвз вздрогнул. В глазах этого человека он прочел свой приговор.
— Черт вас возьми. — пробормотал он, — это ведь очень больно.
Но его слова не волновали руководителя группы. Он подозвал к себе одного из сотрудников:
— Сделайте ему укол, пусть уснет. Можете напоить его до бесчувствия. Это вместо анестезии. Сломаете ему ноги и выбросите где-нибудь в Сохо. Пусть все выглядит так, словно его сбила машина. Вы все поняли?
— Все, — кивнул сотрудник.
— И никакой самодеятельности, — жестко добавил руководитель группы. — Я еду в посольство, — добавил он на прощание.
Через несколько минут со двора выехала темно-синяя «Тойота». Сидевший за рулем человек взглянул на часы. Через сорок минут он должен подъехать к посольству уже на другом автомобиле. Он только сегодня прибыл в Лондон, и английская контрразведка еще не успела взять его под наблюдение. Неизвестный взглянул на себя в зеркало и снял очки. Потом осторожно убрал тонкую полоску усов. Теперь он выглядел гораздо моложе. И гораздо менее привлекательно. Полковник Федеральной службы безопасности России Камил Баширов еще раз посмотрел на себя в зеркало. И чуть нахмурился. Ему не нравилось ни сегодняшнее похищение Грейвза, ни вся запутанная история вокруг этого дела. Он понимал, что обо всем нужно срочно информировать Москву. Но даже Баширов с его многолетним опытом работы не мог предположить, что это только начало самой грандиозной операции, которая будет проведена в мире в год, завершивший второе тысячелетие.
