Затянувшаяся пауза явно раздражала диктатора. Избранные гости начали перешептываться. Наконец Накамура произнес:
– Хорошо. Довольно. Каков будет ответ?
Цветовые полосы вновь замелькали вокруг головы Арчи. Когда они исчезли, Ричард шагнул к Накамуре. Он помедлил, прежде чем заговорить.
– Октопауки желают мира. И мне хотелось бы найти способ закончить конфликт миром. Октопауки могли бы подписать этот документ – не будь они столь нравственными существами, – чтобы выиграть время. Однако мой инопланетный друг, которого мы зовем Арчи, не может заключить соглашение от имени всей колонии, пока не убедится в том, что договор будет отвечать ее интересам и не вызовет возражений среди его сородичей. – Ричард умолк.
– Нам нужны не ваши речи, – нетерпеливо бросил Накамура, – а ответ на вопрос.
– Октопауки, – проговорил Ричард уже погромче, – послали нас с Арчи, чтобы заключить почетный мир, а _не_ ради безоговорочной капитуляции. Если Новый Эдем не стремится к переговорам и не хочет уважать интересы октопауков, у них не останется выбора... _Слушайте, люди_! – вскричал Ричард, оглядывая гостей, расположившихся вдоль стен комнаты. – Поймите вы не сможете победить, когда октопауки начнут войну. Пока они не сопротивлялись вам. Вы должны убедить своих предводителей начать _разумные_ переговоры...
– _Взять заключенных_! – приказал Накамура.
– ... Иначе все вы погибнете. Октопауки – намного более развитые существа, чем мы, люди. Верьте мне, я знаю... я прожил с ними более...
Один из полицейских ударил Ричарда в затылок, и он упал на пол, обливаясь кровью. Кэти вскочила, но Франц осадил ее. Ричард держался за голову, когда его вместе с Арчи выталкивали из комнаты.
Ричарда с Арчи поместили в тюремную камеру полицейского участка в Хаконе, неподалеку от дворца Накамуры.
– С твоей головой все в порядке? – по макушке Арчи побежали полосы.
– Кажется, да, – ответил Ричард, – только шишка выросла.
– Значит, теперь нас убьют, так? – спросил Арчи.
– Наверное, – мрачно отозвался Ричард.
– Спасибо за попытку помочь нам, – проговорил Арчи, недолго помолчав.
Ричард пожал плечами.
– Она оказалась бесполезной... благодарить скорее следует тебя; если бы ты не вызвался, то мог бы до сих пор благополучно пребывать в Изумрудном городе.
Ричард подошел к расположенному в углу умывальнику, чтобы обмыть тряпку, которую прижимал к раненой голове.
– Ты мне, кажется, говорил, что большая часть людей верит в жизнь после смерти? – спросил Арчи, когда Ричард вновь возвратился к нему.
– Да, некоторые люди верят в перевоплощение, считают, что им предстоит новая жизнь, не обязательно в качестве человека. Другие верят, что, если ты прожил хорошо, получишь награду – вечное блаженство в прекрасных тихих краях, называемых раем...
– А ты, Ричард, – по голове Арчи побежали полосы, – во что веришь ты сам?
Ричард улыбнулся, но ответил не сразу.
– Увы, я всегда считал, что все, из чего складывается уникальная личность, исчезает в момент смерти. И что вещество нашего тела может войти в плоть другого живого существа. Боюсь, что на непрерывную последовательность существовании можно не рассчитывать. Я не верю и в то, что люди зовут душой...
Он усмехнулся и продолжил:
– Но сейчас, когда логическая сторона моего ума заверяет, что жить мне осталось недолго, так хотелось бы поверить в существование загробного мира... Легче было бы умирать. Но подобное обращение перед смертью никак не согласуется со всем образом моей жизни...
Ричард медленно подошел к решетке, взялся за нее руками и несколько секунд молча глядел в коридор.
– А какой видят смерть октопауки? – негромко спросил он, обращаясь к своему сокамернику:
– Предтечи учили нас видеть в жизни интервал, имеющий начало и конец. Сколь чудесной ни казалась бы отдельная личность, существование ее не столь уж меняет общую схему вещей. Предтечи видели главное в неразрывности и обновлении. С их точки зрения, каждый из нас бессмертен, но не потому, что жизнь личности может длиться вечно: просто каждая жизнь представляет собой критическое звено (в культурном или генетическом смысле) никогда не разрывающейся жизненной цепи. Избавив нас от невежества, Предтечи научили нас не страшиться смерти, но с готовностью идти на нее ради обновления.
