Коннот Плейс — это площадь на севере Нью-Дели, состоящая из центрального газона и трех концентрических улиц. Еще это — последний редут порядка перед энтропией Старого города или форпост цивилизации, если ехать, как мы, в обратном направлении.
Кофе Хаус оказался не кофейней, а рестораном, причем вполне приличным: со столиками, покрытыми настоящими скатертями, кондиционером и официантами в белых рубашках. В этот час, когда для завтрака было уже поздно, а для обеда — слишком рано, в зале было от силы человек пять. Но Маша — а она, похоже, это заведение хорошо знала — попросила провести нас на второй этаж, где посетителей не было вовсе.
В этой профессии, заходя в любое помещение, ты автоматически отмечаешь, есть ли в нем камеры видеонаблюдения, и где они расположены. Внизу, к моему удивлению, одна оказалась, но наверху я не обнаружил ничего.
— Здесь, по-моему, чисто, — сказал я. — Ты взяла конверт?
Маша кивнула.
— А как мы его положим обратно?
— В целости и сохранности!
Маша заказала нам зеленого чаю, пахлавы и еще каких-то местных сладостей, которые она знала.
— Только, — уточнила она, — принесите нам большой чайник и горелку, чтобы он не остывал.
Странная просьба? На мой взгляд, да. Но официанту так не показалось. Он лишь молча поклонился.
Маша дождалась, когда он принесет заказ. Вместе с медным чайником, действительно, был принесен специальный чеканный поднос и небольшая тренога, под которую была помещена зажженная спиртовка. Официант залил кипятком заварочный чайник, а медный, побольше, поместил на поднос рядом со спиртовкой.
— Позовите меня, когда снова нужен будет кипяток, — сказал он.
— Спасибо, нам хватит, — улыбнулась ему Маша.
— Как вам будет угодно!
Официант удалился. Убедившись, что путь свободен, Маша поставила большой чайник на спиртовку. Вода в нем, видимо, только что кипела — во всяком случае, из носика почти сразу же потянулась струйка пара. Маша залезла рукой под свою свободную блузку из тонкого хлопка и вытащила на свет конверт с сундука. Он тогда лежал тыльной частью, и мы видели лишь печать, скрепляющую его приклеенный клапан. На лицевой стороне, как мы сейчас обнаружили, на хинди был написан какой-то адрес.
— И куда его отправляют? — полюбопытствовал я.
— Здесь просто написано «мусор». Видимо, содержимое мусорной корзины.
Мусорная корзина, вспомнил я, была и в нашем номере, в туалете. Наверное, такая же имелась и у Ромки.
Еще раз, посмотрев в сторону лестницы, Маша поставила заклеенный конверт под струю пара. Конверт ломаться не стал и быстро распахнулся.
— Клей из натуральных компонентов, — с удовлетворением отметила моя напарница.
— Подожди! — остановил я ее.
В моей брезентовой сумке, подарке Пэгги, оставалась сложенная пополам русскоязычная израильская газета, прихваченная мною из самолета. Я положил ее на стол и, отогнув верхнюю часть, сказал Маше:
— Вытряхивай все сюда!
Теперь, если над лестницей появится вдруг голова официанта, мне будет достаточно откинуть обратно верхнюю часть газеты, чтобы скрыть наши сокровища.
В конверте оказалась горстка смятых и порванных бумажек — похоже, Ромка перед отъездом освобождал карманы от лишнего мусора. Но для нас он был бесценен!
В моей сумке всегда есть бесцветный лак для ногтей — я его наношу на подушечки пальцев, когда у меня нет возможности надеть перчатки. Еще я ношу там цифровой фотоаппарат. С виду самый обычный, с разрешением чуть больше пяти мегапикселей. Поскольку я со своих фотографий печатать постеры не собираюсь, этого вполне хватает, чтобы увеличить любое изображение. Особенность, не предусмотренная фирмой Сони, в моем фотоаппарате такая: на карте памяти написано 512 мегабайт, но на самом деле, она на два гигабайта. Большая часть памяти занята скрытой папкой, зайти в которую чужому человеку не просто: нужно залезть в меню и произвести там ряд действий в определенной последовательности. Все свои нетуристические кадры я храню именно в этой папке.
Маша протягивала руку:
— Давай я буду снимать!
— Пожалуйста! Не забудь только поставить на макросъемку.
— Не забуду.
Я уже выкладывал перед нею первую улику. Это был размноженный на ксероксе проспект гостевого дома «Аджай» с адресом, телефонами и мутной фотографией уютного, даже кокетливого номера, совсем не похожего на те два, которые я видел. Маша щелкнула и лицевую, и обратную сторону и, увеличив картинку на мониторе, убедилась, что она в фокусе. Я убрал проспект обратно в конверт. Следующей была рекламная листовка с описанием стран, охваченных IP-телефонией из одного из местных переговорных пунктов.
