Какое-то мгновение Катя не могла сдвинуться с места, но потом быстро овладела собой, непринужденно поздоровалась с Сергеем. Солгала:
— Ваша сестра говорила мне о вас.
И лукаво, с укоризной взглянула на Майю.
Сергей сказал:
— Знаю, как она меня любит.
И тронул худыми длинными пальцами струны висевшей на стене гитары. Затем стал гладить круглый деревянный брус, закрепленный над диваном. Брус служил ему опорой для подтягивания.
— Мама, давай вина. Сергей, выпьем, а?.. За мои успехи. В люди выхожу, черт побери!
— Майка!..
Сергей покраснел, сунул под одеяло руки. Развязность сестры смущала парня.
Зинаида Николаевна тронула Катю за локоть, показала на стоявшую тут же софу современного строгого стиля, сказала:
— Располагайся здесь. Разгородим комнату ширмой, и тебе будет хорошо. А сейчас — за стол. Майя, достань скатерть. Желтую — знаешь?
Катя взглянула на стену, увидела там портрет мальчика лет десяти-одиннадцати. То был Сергей. — Катя узнала его глаза. «Дядины глаза», — подумала Катя. Казалось, тогда, в пору здоровья, мальчик еще более походил на дядю, Павла Николаевича. На нем была куртка со множеством карманов, отороченных кожаной лентой, короткие клетчатые штанишки и белые чулки, неплотно натянутые на тонкие мосластые ноги. Во взгляде мальчика проглядывали недетский опыт и усталость.
Из угла с полукруглой полированной горки на Катю уставился золотой буддийский божок. Он злорадно улыбался, сверкая зелеными зубами-самоцветами. Восемь рук с растопыренными, острыми как шила пальцами торчали во все стороны. Гранями дорогих камней блестели злые красные глаза, зеленые зубы. На вздувшемся животе, точно подсвеченный изнутри электрической лампочкой, алел густо-вишневый пуп.
— Страшный, — простодушно сказала девушка.
— Вадим Петрович привез из Индии, — пояснила Зинаида Николаевна. — Подарок лиги индийских писателей.
Катя украдкой посматривала на шкафы, на посуду за стеклами серванта, на хрустальную с позолотой люстру, разглядывала затейливые узоры на дорогих обоях и, помимо своей воли, проникалась уважением к людям, живущим среди этих красивых дорогих вещей. Должно быть, и они, хозяева квартиры, также хороши, как эти вещи. И Зинаида Николаевна, и Вадим Петрович, которого Катя еще не видела, представлялись ей людьми хорошими. Мысленно Катя благодарила случай за то, что он привел ее в Москву, в дом Златогоровых, представил возможность познакомиться с неведомым доселе миром.
В новеньком халате, на котором пышно цвели индийские пагоды, Зинаида Николаевна бесшумно плавала из комнаты в комнату, из коридора в кухню. В ее руках появлялись то бутылки с вином, то хрустальные графины с какими-то соками, фарфоровые чашечки с сахаром, икрой, ломтиками белого и красного мяса. Скоро все это было расставлено на белой скатерти и посредине, как венец ансамбля, появилась желтая с красными цветами чаша, до краев наполненная дымящимся куриным мясом. Потом Майя принесла другую чашу, из которой стала разливать бульон. Катя не ела вчера вечером, не успела поесть утром, и теперь ей хотелось как следует пообедать.
Зинаида Николаевна щебетала:
— Я не хочу, а вы, девочки, ешьте, не стесняйтесь. Набирайтесь сил перед учебой. Жить у нас есть где, кушать есть что — поправляйтесь, милочки. Я бы тоже с вами за компанию, да нет аппетита. Лето, жара. Проглотишь кусочек буженинки — и весь день сыта.
Катя расправилась с бульоном, отложила в сторону чашечку, пододвинула к себе чистую тарелку. Она хотела взять курятины, но посчитала неудобным тянуться за лопаточкой, торчавшей из мясной горки.
— Кушай, Катенька, кушай! — говорила хозяйка, трогая миски, фужеры, стаканы.
Катя съела тонкий кусочек колбасы, сделала небольшую паузу, затем взяла ломтик белого хлеба и стала разглядывать стол. Наконец достала еще один кусочек колбасы, положила его на хлеб.
— Чаю налить? — спросила хозяйка.
Катя кивнула головой и протянула к чайнику чашку. Девушка хотела попробовать икры, сливочного масла, но, выпив чашку чая, застеснялась просить другую.
— После обеда не грех и поспать, — сказала Зинаида Николаевна. — Я после обеда не сплю. До обеда часок вздремну, а после — ни-ни!.. Вадим тоже до обеда отдыхает. Ему дневной отдых необходим, но только натощак. В нашей семье, Катенька, культ воздержания и физкультуры. Как ты думаешь — сколько мне лет? Тридцать?.. Ну вот.
